Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире

изданиях левого направления, в частности, в газете «Монд». Последняя, обладая одной из самых крупных корреспондентских сетей в мире, пользуется репутацией наиболее информированного и информативного

ежедневного издания Франции. Накануне первого визита президента

Путина в Париж, в октябре 2000 г. Глюксман стал инициатором петиции

550 европейских интеллектуалов, опубликованной ведущими СМИ

Франции, и серии массовых акций протеста против российской политики в

Чечне и против оказания России экономической помощи со стороны ЕС511.

«Мы располагаем всеми средствами, чтобы проучить Г-на Путина, потому

что он хочет войти в Европу и потому что он хочет наших денег. Кому, как

не нам, поставить ему условие, чтобы он немедленно прекратил эту

ужасную войну, ему, уничтожившему столицу в 450 000 жителей, чего в

Европе не делал никто со времён Гитлера», - заявил А.Глюксман в

выступлении на митинге 31 октября 2000 г.512. Эта позиция вовсе не была

единственно приемлемой для всего общественного мнения. Достаточно

вспомнить приведённые в газете «Фигаро» отклики читателей, не

согласных с публикацией ведущими газетами Франции (в том числе самой

«Фигаро») петиции интеллектуалов, содержащей резкие нападки на

президента России, приглашённого с официальным визитом во

Францию513. Но в ноябре 1999 г. именно Глюксману и Б.-А.Леви514 было

позволено провести участника нападения на Будённовск, одного из

близких друзей Ш.Басаева, министра иностранных дел

самопровозглашённой Чеченской республики И.Ахмадова в зал заседаний

Национального собрания Франции в тот момент, когда там присутствовал

511 « Tapis rouge, silence et crime » : voir : Le Monde, 29 octobre 2000.

512 Le Monde, 1 novembre 2000.

513 Le Figaro, 31 octobre 2000.

514 А.Глюксман и Б.-А.Леви оба вышли из рядов гошистов - «бунтарей» 1968 г. А.Глюксман – в студенческие

годы (1968) – маоист, известный публикациями о советской тоталитарной системе, резкой критикой действий

России в Чечне, так же как защитой политики Израиля в отношении палестинцев.

424

министр иностранных дел Франции Ю.Ведрин, притом что представителю

сепаратистов официально было в тот момент отказано во въездной визе во

Францию515. К мнению Глюксмана прислушиваются интеллектуалы, его

учитывают политики, особенно постольку, поскольку оно сочетается с их

собственными расчётами.

4. Франко-российские отношения в 1999-2003 гг.: от кризиса к обновлению

диалога

Казалось, распад социалистического лагеря и конец блокового

противостояния открывали возможности для реализации идеальной цели

французского внешнеполитического мессианства – конца противостояния

Востока и Запада. Однако многочисленные кризисы, связанные с

процессом распада социалистической системы и многонациональных

коммунистических государств (Югославии и СССР), а также опасность

возвращения к авторитарной политике в постсоциалистических странах

делали либеральное и демократическое будущее Европы далеко не

безусловным. В то же время, дискредитация советской модели, успехи

либерализма и бесспорное материальное превосходство либеральных

демократий Запада, особенно в Европе и на её ближайшей периферии – в

Средиземноморье и на Ближнем Востоке, породили у приверженцев

нового, “гуманитарного” мирового порядка во Франции сознание

законности вмешательства (в том числе военными средствами) в дела

суверенных государств под флагом защиты прав человека. В конце 90-х

годов оказалось, что окончание холодной войны не уничтожило

напряжённости в Европе между Западом и Востоком. Оно лишь

отодвинуло границы отчуждённости на восток, к рубежам СНГ.

515 Известия, 11 ноября 1999; Le Monde, 10 novembre 1999.

425

В этом контексте менялись и отношения с Россией – формальной

правопреемницей СССР. В период инерционной г«оллистско-

миттерановской» политики, до конца 90-х годов, они играли важную роль

в геополитической стратегии Франции. В 90-е годы Франция не

отказывалась от стремления быть “мостом” между Западом и Востоком.

Осторожная позиция Парижа по вопросу о расширении ЕС и НАТО и

политика “привилегированного партнёрства” с Москвой следовали в русле

великого голлистского замысла создания Большой Европы, бессмысленной

без России. Её интеграция в сообщество развитых демократических стран

была одной из ключевых геостратегических идей французской внешней

политики 90-х годов. Совпадение позиций по ряду международных

проблем в ( отношении ближневосточного урегулирования,

противодействие политике эмбарго и американским бомбардировкам

Ирака, стремление ограничить гегемонизм США, негативное отношение к

планам американской администрации пересмотреть договор по ПРО) способствовало привилегированному франко-российскому диалогу.

Но ситуация существенно меняется весной 1999 г., с началом

операции НАТО против Югославии, в которой Франция приняла самое

активное участие. Несмотря на усилия Франции подключить к процессу

косовского урегулирования Россию и добиться от неё, благодаря «особым»

отношениям с Москвой, одобрения военной операции НАТО со стороны

СБ ООН, поворот Парижа в сторону атлантической солидарности вызвал

явное недовольство российского президента, о чём свидетельствовали