Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире

экономических связях. В этом качестве к ним ближе российско-

итальянские отношения. А «специальные» отношения с Парижем, напоминаниями о которых наполнены речи российских дипломатов, «принадлежат истории», «лишены реального содержания», поскольку ни

одной из сторон не удалось вписать их в новую геостратегическую

501 Ibidem. Р. 219.

502 David D. Moscou/Paris : Quelle relation pour un nouveau monde ? // Gomart T. Les rapports ruso-franзais vus de Moscou // Les notes de l’IFRI. Juin 2002 . - NІ 41 : Avant-propos. Русская версия: Давид Д., Гомар Т. Россия и

Франция // МЖ. - 2002. - №3. Ответ заместителя директора Первого европейского департамента МИД России

на это выступление: Брегадзе А.В.Россия-Франция. Старый друг лучше новых двух // МЖ. – 2002. - №12.

418

концепцию503. Для Франции важен прежде всего европейский контекст, а в

нём «страны Западной Европы отныне не проявляются поотдельности».

Для России ЕС является экономическим и финансовым собеседником, но

Франция может играть в этом диалоге лишь второстепенную роль. Д.Давид

считает, что Франция стала «разменной картой в игре ослабленной

России». Париж служит подкреплением дипломатического веса Москвы в

случаях, когда ей надо дистанцироваться от США или, на европейском

уровне, активизировать ОБСЕ либо ослабить влияние НАТО. Важнейшие

решения принимаются в диалоге Москвы с Вашингтоном. С точки зрения

французской внешнеполитической стратегии «новая Россия представляется

слишком громоздкой и слишком слабой. Слишком громоздкой, чтобы

вписаться в западные институты. Слишком слабой, чтобы их уравновесить, побудить их к созданию единой континентальной конструкции». Эти

качества не способны «сделать Россию привилегированным партнёром

Франции, которая сама переживает период кардинальных изменений»504.

Поиски новой внешнеполитической стратегии заставили французскую

дипломатию сосредоточиться на трёх главных направлениях:

консолидации внешней политики и политики безопасности ЕС, тесно

связанной с определением своих отношений с НАТО; на участии в

операциях ad hoc в рамках ООН и на перестройке вооружённых сил. Ни на

одном из этих направлений, - заключает автор, - Россия не является

привилегированным партнёром.

После холодной войны важной точкой совпадения геополитических

замыслов Москвы и Парижа было стремление к многополюсному миру, но, как считает Д.Давид, в плане противодействия утверждению

американской мощи Москва «не играет позитивной или действительно

необходимой роли». Это не значит, что у России нет шансов восстановить

503 David D. Op.cit. P.11-13.

504 Ibidem. Р. 16-17.

419

утраченные позиции. Д.Давид высказал мнение, что, во всяком случае в

краткосрочной перспективе, «Соединённые Штаты будут действовать /…/

в качестве силы, тактически наводящей порядок (благодаря своей

способности к решительным силовым действиям), но стратегически

сеющей беспорядок (из-за своей неспособности организовать мир вне

собственных односторонних импульсивных акций)»505. С этих условиях

могло бы вырасти значение других политических сил, даже если их нельзя

ещё расценивать в качестве альтернативных США «полюсов» могущества.

Одним из них могла бы стать Россия, благодаря своему географическому

положению и энергетическим богатствам, вторым – Европейский Союз.

Д.Давид не может себе представить, чтобы Россия, интегрировавшись в

ЕС, составила бы с ним один полюс. В то же время, ему кажется

продуктивной идея создания в будущем единого евразийского

пространства, способного самостоятельно стабилизироваться, воздействуя

на своё опасное окружение в опоре на собственную концепцию

безопасности и на собственные методы. Именно в эти стратегические

размышления может быть вписан франко-российский диалог. Таким

образом, вместе с Европой и через Европу Россия могла бы снова стать

одним из главных элементов международной дипломатической игры. «Мы, европейцы, заинтересованы в этом постольку, поскольку Москва станет

действовать как обычное государство, на общих основаниях»506, -

заключает автор. Таким образом, с Мадридского саммита 1997 г. до 11

сентября 2001 г. (даты, конечно, хоть и рубежные, но достаточно

условные) две идеи были фоновыми в рассуждениях французских

аналитиков о перспективах франко-российских отношений: с одной

стороны, снижение заинтересованности Парижа в особых отношениях с

Москвой из-за ослабления международного веса России; с другой стороны, 505 Ibidem. Р. 20-21.

506 Ibidem. Р.24. Курсив мой – Е.О.

420

банализация роли России в международных отношениях, в частности, в

отношениях с ЕС.

Наряду с вышеозначенными политическими и политологическими

тенденциями, существует влиятельная антироссийская струя в

общественном мнении, представленная известными интеллектуалами, вышедшими, как правило, из леворадикальных («левацких») кругов. Если

взгляды аналитиков подвержены влиянию политической конъюнктуры и

чувствительны к изменениям международной обстановки, мнения этой

группы бескомпромиссны и устойчивы. В годы холодной войны для них

было характерно острое неприятие советского тоталитаризма. После

исчезновения СССР это неприятие переносится на современную Россию, в