Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире

внешнеполитическое могущество, по мнению П.Бонифаса, является

взаимозависимость86. «Можно предположить, что именно

взаимозависимость создаёт сегодня могущество. Это делает

малопригодными его классические определения (влиять на решения другого, сохранять контроль над собственными решениями) /…/ Революция в

определении критериев могущества (знание вместо силы, «мягкое

могущество» вместо «силового могущества») и их изменение (спутник

космического наблюдения вместо танка, телевидение вместо книги как

источник информации) являются лишь производными от такого роста

взаимозависимости и конца двусторонних отношений типа Франция -

Германия или США - СССР. Двусторонняя игра закончена»87. Глобализация

и её дипломатическое отражение – многосторонность неизбежно приведут к

стиранию образа национального могущества. Восприятие Франции, как

страны, которая не могла бы больше оставаться великой державой, порождено не столько резким снижением её внешнеполитического

потенциала, сколько психологическим процессом, сопутствующим победе

многосторонней дипломатии. «Французская внешняя политика, так же как

внешняя политика других стран, стала всё менее национальной, и наше место

85 IRIS - Institut des Relations Internationales et Stratйgiques .

86 Курсив мой – Е.О.

87 Boniface P., op. cit. P. 40.

55

в международной табели о рангах определить всё труднее», поскольку по

сравнению с временами, когда могущество имело национальное измерение, система координат изменилась. «Сегодня мы живём в системе всё более

многосторонних международных отношений», - заключает автор. Он

добавляет к новым составляющим могущества, помимо экономики и

культурной или информационной экспансии, «способность влиять на

базовый фон многосторонней дипломатии и постоянно приспосабливаться к

новой геометрии мира». Сегодня всё ещё надо уметь создавать коалиции, но

они должны быть, в отличие от прошлых союзов и блоков, более

подвижными и многослойными: надо создавать группы влиятельных

государств вокруг определённых проектов и предложений. «Когда-то

Франция имела в мире аудиторию, восприимчивую к её международным

призывам, сейчас она должна уметь убеждать, выдвигать наилучшие

программы и играть объединительную роль». Особенность

многосторонности в том, что она делает могущество незаметным, поскольку

надо вести переговоры всё время и со всеми, и здесь силовое давление не

является решающим: успех требует компромиссов, взаимных уступок и

разного рода увязок, в чём и состоит уравнительная роль многосторонности

88. Многосторонность, в том числе в опоре на ЕС, по мнению П.Бонифаса, является одним из главных преимуществ Франции в новой дипломатической

игре: она позволяет «использовать могущество других для усиления

собственного могущества. Это не отказ от могущества, стирание

национального интереса в пользу общих интересов, но, в сущности, борьба за

национальные интересы другими способами, скрытая стратегия

достижения могущества89». Сохранение французского международного

могущества в опоре на многостороннюю дипломатию и на интеграцию –главное стратегическое направление современной внешнеполитической

88 Ibidem. P. 43.

89 Ibidem. Р. 50. Курсив мой – Е.О.

56

мысли во Франции. Основное внимание в этом смысле привлечено к

европейскому направлению интеграционных устремлений страны.

В 2002 г. под руководством президента Французской академии

моральных и политических наук Т. де Монтбриаля появился коллективный

труд с несколько футуристическим названием «Франция нового века»90.

Подводя итоги состоянию Франции в начале ХХ1 века, Т. де Монтбриаль

задаётся вопросом: «Какое будущее ждёт Францию?». Он считает, что

«будущее Франции – это Европа». Государство-нация – это всего лишь

стадия, сравнительно недолгая и преходящая, в развитии человеческих

сообществ. В пору расцвета этой идеи (в Х1Х веке) считалось, что далеко не

все политические образования, не будучи самодостаточными, смогут стать

полноправными и жизнеспособными государствами-нациями. После первой

мировой войны, а потом в результате деколонизации и особенно в 90-е годы, благодаря распаду авторитарных государств Восточной Европы и СССР, появилось множество мини-государств, неспособных выжить (свидетельство

тому - пренебрежительный характер слова «балканизация»). Международное

сообщество содействовало этому процессу, отдавая себе отчёт в том, что

нежизнеспособность этих государств потребует от него различного рода

вмешательства91. В значительной степени это обстоятельство придаёт новый

импульс идее интеграции, не порывая с либеральной теорией общественного

прогресса, питавшей в своё время становление государств-наций. Ведь идея

государства-нации, так же как идея глобализации, то есть объединения мира

ещё в пору расцвета либерализма 1830-х – 1880-х годов, исходила из

убеждения, что развитие наций является этапом на пути великого

объединения всего человечества. Это объединение станет моделью иного

масштаба, но схожей с национальным государством: ведь при своём

становлении государства-нации пережили тот же период униформизации и