Франция. Все радости жизни

В тот день я провожала дочку на день рождения и уже по дороге выяснила, что в Париже идет гей-парад и половина улиц перегорожена. Мало того, парад как раз должен был пройти по бульвару Монпарнас, куда я, собственно, должна была ее отвезти. Я сидела в «автолибе» в пробке, образованной из машин, водителям которых полицейский показывал, что надо сворачивать с перекрытого бульвара Распай, и размышляла, как туда добраться. Машину нужно было сдавать на ближайшей стоянке, это понятно. Спасибо «автолибу», что можно хотя бы где-то его оставить. Единственный вариант — идти пешком. В принципе, не очень далеко.

И вот мы вышли из машины недалеко от Собора Инвалидов и отправились наперерез параду. Это сейчас я думаю, что, наверное, более правильным было вообще на день рождения не идти. Но вежливость мешает мне отказываться от приглашений в последний момент, и Марина бы расстроилась. Поэтому мы отважно ринулись внутрь парада. Мимо нас протанцовывали люди в ночных рубашках, с радужными панками на головах, на безумных платформах, в свадебных платьях, костюмах римских легионеров. Дочку, которой было тогда 6 лет, разумеется, все страшно забавляло, особенно оглушительное техно, разносившееся из проезжающих мимо автобусов и передвижных платформ, на которых было написано «Парижский транспорт» или «Французское правительство». Меня же все злило: ничего против гомосексуалистов я не имею, но нужно было быстро бежать пешком, вокруг разносился стойкий запах марихуаны, и мы регулярно врезались то в накачанных силиконом трансвеститов, то в целующихся мужчин. Ну как тут что-то объяснить шестилетнему ребенку, и надо ли? На день рождения мы все-таки попали.

Недоверчивость

Есть такое французское понятие — m'efiance. Это значит, не стоит доверять всем подряд и не нужно быть наивным: вдруг какой-нибудь чужак расскажет чего, ты поверишь, а окажется — обманул?

Нужно понимать, насколько глубоко сидит во французе эта черта. Что бы вы ни пытались доказывать незнакомым французам и какие бы аргументы вы ни приводили, заранее знайте, что в 98 % случаев вам верить не будут, как бы вы ни улыбались (тем более, улыбается — еще более подозрительно!).

Из этого вытекает другая история — многие французы слишком добрых и готовых помочь людей, особенно незнакомых, воспринимают скорее отрицательно, возможно, потому, что где-то в генах сидит боязнь того, что эта доброта окажется не вполне искренней. Во французском языке даже нет слова «добрый», такого как kind в английском. Есть слово gentil, но оно имеет другой оттенок — это не просто кто-то добрый, но еще и кто-то, кого можно использовать и на на ком можно «поездить». С одной стороны, нужно быть gentil, потому что это вежливо. С другой стороны, слишком уж им быть нельзя, получается глуповато. Если ты всем помогаешь и забываешь о себе, ты, считают французы, полный «лох». Мамы часто переживают, что их дочери слишком gentilles, потому как этой добротой обязательно кто-нибудь должен воспользоваться для каких-нибудь нехороших целей. И некоторая «сердитость», особенно женская, во Франции только приветствуется.

Приведу такой пример. Когда я училась на факультете менеджмента в парижском Институте моды IFM, мне нужно было составить портфолио из различных кусочков ткани и подписать их. Я потратила уйму времени на сбор этих лоскутков — мне нужны были шелк, кружево, хлопок нескольких видов и какие-то мудреные вещи вроде «рытого бархата». Спасибо жене моего дяди, которая работает в ателье высокой моды и которая поделилась со мной кусочками из своих «запасов».

И вот на следующий год я прихожу по делам в институт и слышу разговор двух студенток. Они обсуждают, где брать ткани для «портфолио». «Ума не приложу, — жалуется одна. Вот у Жеральдин мама работает в марке D… которая на авеню Монтень, она ей столько кружева, тюля и бархата принесла! А моя мама — архитектор. Ну что она может мне принести с работы, ты мне скажи? Кирпич со стройки, что ли?» «А ты сходи в Сантье (район Парижа, в котором располагаются модные ателье), там в помойках чего только нет!» — советует ей «добрая» подруга.

Я представила, как эта девушка вместе со своей сумкой за две с половиной тысячи евро роется в помойке, пусть и в «высокомодной», и мне стало ее жалко. «Хотите, отдам вам свое портфолио? Я училась здесь в прошлом году, у меня все сохранилось», — говорю я. Услышав эти слова от незнакомого человека, они смешались и посмотрели на меня, как на сумасшедшую. Для них было недопустимо, что незнакомый человек предлагает им помощь. «Да нет, спасибо, сама как-нибудь», — подозрительно оглядев меня с ног до головы, сказала она. Наверное, решила, что я договорилась с каким-нибудь преподавателем и это подвох. Она меня не знала, понимаете? И не верила поэтому.