Франциск Ассизский

«В основе францисканской духовности лежит евангельский идеал и подражание Христу, воплощенные в жизни, деятельности и мысли св. Франциска. Францисканцы верят в Бога единого в Пресвятой Троице, Который есть Высшее Благо и Любовь, Творец всего мира и любящий Отец. Своими молитвами и всей своей жизнью они поклоняются Ему и славят Его с сердцами, полными радости и благодарения. В каждом человеке, особенно в бедном, несчастном, покинутом, они видят брата, достойного любви, уважения и человеческого тепла. Окружающий мир для францисканцев — это средство и путь приближения человека к Богу; в этом — источник францисканской радости, миротворческой миссии и братского отношения к природе».

В этом абзаце дважды встречается слово «радость». Причем одна из них — какая-то особая, «францисканская». Именно она и есть то ценное и уникальное, что до сих пор продолжает вызывать отклик в душах людей. Большинство, как правило, понимает ее интуитивно и приблизительно. Она подобна солнечному лучу, который невозможно потрогать, но зато он может согреть. Кажется, что подобное ощущение не стоит даже пытаться сформулировать словами. А между тем оно уже прекрасно сформулировано в источнике. Правда, это «Цветочки», которые, как мы помним, являются скорее поэзией, чем историческим документом. Но ведь и речь в данном случае идет не о материальных вещах. Поэтому стоит процитировать здесь фрагмент из «Цветочков» о совершенной радости, целиком без сокращений[107]:

«Однажды, в зимнюю пору, святой Франциск, идя с братом Львом из Перуджи к Святой Марии Ангелов и сильно страдая от жестокой стужи, окликнул брата Льва, шедшего немного впереди, и сказал так: «Брат Лев, дай Бог, чтобы меньшие братья, в какой бы стране ни находились, подавали великий пример святости и доброе назидание; однако запиши и отметь хорошенько, что не в этом совершенная радость». Идя дальше, святой Франциск окликнул его вторично: «Брат Лев, пусть бы меньший брат возвращал зрение слепым, исцелял расслабленных, изгонял бесов, возвращал слух глухим, силу ходить — хромым, дар речи — немым, и даже большее сумел бы делать — воскрешать умершего четыре дня тому назад; запиши, что не в этом совершенная радость». И, пройдя еще немного, святой Франциск громко вскричал: «Брат Лев, если бы меньший брат познал все языки и все науки, и все писания, так что мог бы пророчествовать и раскрывать не только грядущее, но даже тайны совести и души, запиши, что не в этом совершенная радость». Пройдя еще немного дальше, святой Франциск еще раз восклицает громко: «Брат Лев, овечка Божия, пусть меньший брат говорит языком ангелов и познает движения звезд и свойства растений; и пусть ему откроются все сокровища земные, пусть узнает он свойства птиц и рыб, и всех животных, и людей, и деревьев, и камней, и корней, и вод; запиши, что не в этом совершенная радость». И, пройдя еще немного, святой Франциск восклицает громко: «Брат Лев, пусть научился бы меньший брат так хорошо проповедовать, что обратил бы в веру Христову всех неверных; запиши, что не в этом совершенная радость».