Франциск Ассизский

Прованская поэзия XII века имела очень высокий эмоциональный градус. Замешенная на трех культурах — христианской (причем с еретическим привкусом), античной (сочинения Овидия) и арабо-испанской традиции суфиев, она отличалась насыщенной, почти нервической чувственностью. Мадонна Пика, воспитанная на подобного рода литературе, конечно же, имела натуру мечтательную. При этом она, скорее всего, выделялась религиозностью даже на фоне весьма воцерковленной массы людей тех времен. Вот цитата из книги францисканского писателя Анаклето Яковелли «Жизнеописание святого Франциска Ассизского, супруга госпожи Бедности»: «Она (мадонна Пика. — А. В.) отличалась высокими добродетелями, и душевное богатство ее было столь велико и совершенно, что затмевало золото, накопленное мужем».

Психологам хорошо известно, как влияют на детей родительские сценарии. Дети чаще всего либо так или иначе выполняют их, либо, в случае конфликта с родителями, создают антисценарий. Источники говорят, что мать Франциска верила в его великое будущее. Имелись ли в виду блестящая политическая карьера и верховная власть? Так принято считать. Но это плохо сочетается с известной легендой о том, что мадонна Пика родила сына в хлеву, подражая Деве Марии. Большинство исследователей считают этот факт недостоверным, но даже если просто принять за основу поэтическо-экзальтированное мировоззрение глубоко верующей мадонны Пика, получается, что она мечтала именно о святости для своего сына. Ведь для человека Средневековья жизнь не заканчивалась на земле, и канонизация вполне могла восприниматься как вершина духовной карьеры.

А кем видел своего первенца отец? Продолжателем отцовского дела? Навряд ли. Как и большое число наших соотечественников, стремительно разбогатевших в 1990-х, он явно желал для своих детей более «культурной» жизни. На это указывает не только тяга ко всему французскому, но и более серьезные поступки. Например финансирование рыцарского снаряжения, которое стоило целое состояние и уж точно не было необходимо для сына торговца. А еще отец постоянно оплачивал для будущего святого то, что сегодня называется модной тусовкой. Источники пестрят упоминаниями о Франциске — короле пирушек. Подобный «королевский венец» складывается обычно из немалых трат. Это и богатая одежда, и общая ухоженность, и постоянная готовность угостить компанию. Пьетро Бернардоне никогда не отказывал сыну в подобных развлечениях. Возможно, расчетливый торговец считал эти расходы инвестицией в будущее? Нам неизвестны его мысли, но на грамотную стратегию продвижения в высший свет такое поведение не особенно похоже. Скорее, отец просто тешил тщеславие «вельможным» образом жизни своего отпрыска.

Здесь хочется вспомнить цитату из романа Дмитрия Мережковского «Франциск Ассизский»:

«Злом помянет легенда отца Франциска; но зла никакого не сделал он сыну, а сделал, может быть, сам того не зная и не желая, добро величайшее: дал ему свободу.

Судя по тому, что Франциск останется на всю жизнь полуграмотным (даже писать не научится как следует: в письмах будет ставить вместо подписи крестик), он почти ничему не учился ни в школе, ни дома, пользуясь, вероятно, тем, что отец не принуждал его к учению. И это пойдет ему впрок: книжною пылью науки тех дней — схоластики — не засорит он ни ума, ни сердца.

С детства праздно живет, беспечно и лениво, — свободно; растет не как садовый, на грядке, а как дикий в поле цветок. Лучшая для него наука не в школе, за книгой, а в жизни».

В данном фрагменте своего художественного текста Мережковский опирался на работу протестантского пастора Пьера Сабатье «Жизнь Франциска Ассизского» (Sabatier Р. Vie de S. Francois d’Assise). Русский перевод этой книги, появившийся в конце XIX века, стал причиной большой популярности Франциска в России. Книга довольно неоднозначна. Сабатье удалось сделать открытие в разработке францисканских источников. Он пришел к выводу, что одно из базовых житий — «Легенда трех спутников» — имеется в открытом доступе не целиком. Догадка пастора оказалась верной, недостающие части нашлись в одной итальянской рукописи XVI века, являющейся списком с более раннего источника. Но при всей научности подхода книгу Сабатье считают спорной, поскольку автор пытался реконструировать особое мифическое житие Франциска, якобы написанное самым близким другом святого, его «овечкой», братом Леоном. По мысли Сабатье, именно это житие наиболее верно, а во всех прочих авторы намеренно искажали образ Франциска, чтобы дать возможность последователям уклониться от чрезмерной строгости настоящей францисканской жизни.

В любом случае книга Сабатье — не голословные фантазии, а скрупулезная историческая реконструкция. Стало быть, и тексту Мережковского во многом можно верить. Тем более что и другие источники не подтверждают особого рвения Пьетро Бернардоне в делах образования наследника.