Француз (СИ)

    «Бери, что пригодится в хозяйстве, - говорю я, - стаканы, кружки, или чашки. И я когда-нибудь ими воспользуюсь, заодно и тебя помяну добрым словом».

     Борис тоже решает помочь французу в выборе подарка.  Он достаёт с верхней полки (ростом он повыше) два набора. В каждом  по два стакана. Сделаны они из малахита, на свету отдают благородной зеленцой.

     «Их беру», - говорит Ирван и откладывает в сторону стаканы с зеленоватыми узорами. Потом он смотрит сквозь них на свет и  проводит пальцем по краям. Это я ему советую сделать, чтобы не было вопросов, как у меня в Турции, когда я только дома обнаружил отбитый край посудины. Но я то могу пить и из выщербленной чашки, а жена этого делать не будет. У неё на этот счёт есть определённые приметы. Но, как бы там ни было, всё проверив, мы идём к кассе. Ирван выбранным подарком доволен, а потому платит с удовольствием.

    Молодая продавщица заворачивает каждый стакан в бумагу, укладывает их в разрисованный пакет и отдаёт нам.

     Жена дома, увидев, что ей преподнёс француз, расцелует его в обе щёки.

    В этот вечер мы будем сидеть с ним допоздна, и беседовать обо всём.

        Часть V. Глава V.

          «Завтра я уезжаю, - напомнит он мне, - а мы так и не сделали твои задания по французскому. Будем их делать»?

           «Будем», - отвечу я.

       Ещё в день приезда я прожужжал ему все уши, что моя молодая учительница задала мне на дом на два летних месяца домашнее задание.

       «Дёвуар а домисиль», - скажу я.

       «Просто дёвуар, - поправит он, - это выражение  уже означает домашнее задание, - а домисиль – это на дом. Как там у вас говорят, масло масленое».

       Иногда Ирван поражает меня своими знаниями…

       И вот теперь я, наконец,  напрямую удостоверюсь в его учительских навыках.

        Я беру тетрадь с листками домашнего задания, и мы отправляемся на кухню.  За столом здесь всё ещё  витают запахи от недавнего ужина. Но, нужно настроиться на рабочий лад и приступить к первому заданию.

       Когда-то, двадцать лет назад, когда я только начал заниматься каратэ, сэнсэй учил меня оставлять все проблемы за стенами зала. Сначала я даже не мог в это поверить. Как это оставить проблемы снаружи, когда они внутри меня. Кредит невыплаченный никуда не денется, пока я тренируюсь в зале, сломанный холодильник не отремонтируется сам собой, близкий родственник не воскреснет… и т. д. Но, оказалось, что научиться можно всему, и всё можно преодолеть, если настроиться на это. Теперь мне это уже делать легче. По крайней мере, с французским я справиться должен…

       Словаря с собой я не беру, зачем он мне, если рядом живой француз.

       Первый листок с заданием идёт трудно. Я то и дело натыкаюсь на незнакомые слова, запинаюсь, норовлю вскочить со стула и побежать в спальню за словарём.

      Ирван останавливает меня и ненавязчиво подсказывает, но не напрямую, а наводящими вопросами, чтобы я сам догадался: где «врэ» (правда), а где «фо» (ложь). В основном я попадаю, но иногда ошибаюсь, тогда француз переворачивает листок на исходную сторону и заставляет меня перечитать всё заново:

     «Тут всё написано, - говорит он, - читай  внимательно».

     Ирван учитель со стажем, давно учит взрослых учеников, а потому знает, как с ними обходиться. Но мне от этого не легче. Я, конечно, помню, что мозг взрослого человека развивается только от непривычной для него работы, но как себя заставить её выполнять?

   Как бы там ни было, но с потугами и с подсказками, куда же без них, первое задание я выполняю. Француз хвалит меня, но сдержано. Я даже не пойму, рад он моим успехам, или не очень. Я же от произведённых усилий, весь взмокаю, как мышь. Тайскую мою футболку можно выкручивать. Приходится идти в спальню переодеваться, а заодно показать жене результат моих потуг.

     «А ты что хотел, – говорит она, - на халяву проскочить? Как учит сэнсэй, тренировка должна быть не только в спортивном зале, но и во всём остальном. Переодевайся и шуруй обратно».

     Приходится повиноваться, я переодеваюсь и возвращаюсь на кухню.

     «Будем продолжать»? – спрашивает француз.

     «Будем, но, может, ты сам напишешь за меня остальные листки»? – робко интересуюсь я.

    «Могу, - отвечает Ирван, - только что это тебе даст»?

    «Ничего, - говорю я, - каким был тупым, таким и останусь».

    «Нам скепсис твой ни к чему», - улыбается мой французский друг.

     «Э-т-т точно», - подтверждаю я, беру в руки второе задание и приступаю к чтению.

    Оно уже идёт легче, француз начинает хвалить меня, особенно когда я угадываю незнакомые слова.

     После второго задания без передыха следует третье задание. Но я уже  чувствую, как запас моей интеллектуальной прочности кончается, и я потихоньку впадаю в ступор. Мозг начисто отказывается производить любую работу, а не только ему «несвойственную».  Я смотрю на картинки, которые мне надо описать по-французски, и ничего не понимаю. Это уже выше моих сил.

     «Пиши дальше сам, - я подвигаю Ирвану листок с третьим заданием, - я пас».

    «А что скажет твоя учительница, когда увидит чужой почерк»? – спрашивает он с усмешкой.

    «Порадуется, когда узнает, что это сделал настоящий француз, да ещё мой друг». …