Французов ручей

Он посмотрел на нее и усмехнулся, заметив, что она скептически пожимает плечами, словно считая его затею совершенно невыполнимой.

– Неужели вы думаете, что я зря просидел в каюте эти пять дней? – спросил он. – Не волнуйтесь, все продумано до мелочей. Да и матросы мои не теряли времени даром, пока корабль стоял в ручье. Годолфин сказал вам правду: они действительно любят бродить по окрестностям, но вовсе не для того, чтобы соблазнять местных красоток. Точнее, не только для того.

– Разве они говорят по-английски?

– Некоторые говорят. Именно те, которых я посылаю на берег.

– Поразительная предусмотрительность!

– Нет, обычный деловой подход.

Берег вырисовывался все ясней, и вскоре корабль уже входил в просторную, широкую бухту. Далеко на западе протянулась белая песчаная коса, быстро темнеющая в наступивших сумерках. Корабль по-прежнему держал курс на север, неуклонно двигаясь к берегу, хотя поблизости не было видно ни реки, ни удобной стоянки.

– Вы еще не поняли, куда мы плывем? – спросил он.

– Нет, – ответила она.

Он не стал ничего объяснять, а только улыбнулся и пристально посмотрел на нее, насвистывая сквозь зубы. Чтобы не выдать себя, она отвернулась – слишком многое читалось в ее глазах, да и в его тоже. Она смотрела на ровную, спокойную гладь моря, вдыхала запахи травы, мха, листьев и нагретого за день песка, которые вечерний ветерок доносил с прибрежных скал, и думала о том, что это и есть счастье, это и есть та жизнь, о которой она мечтала.

Впереди ее ждали волнения и опасности, а может быть, даже жестокая, кровавая схватка, но она знала, что через все это они пройдут вместе, и потом, когда все закончится и снова наступит тишина, они по-прежнему будут вместе, чтобы строить свой собственный мир и дарить друг другу самое дорогое, что у них было: нежность, спокойствие и доброту. Она потянулась и, с улыбкой взглянув на него через плечо, спросила:

– Так куда же мы все-таки плывем?

– В Фой-Хэвен, – ответил он.

Глава 12

Ночь выдалась темная и тихая. С севера, правда, задувал легкий ветерок, но здесь, под прикрытием мыса, воздух был совершенно неподвижен. Только резкий свист, время от времени раздававшийся в снастях, да рябь, внезапно пробегавшая по черной поверхности моря, говорили о том, что где-то вдали, в нескольких милях отсюда, гуляет на просторе ветер. "Ла Муэтт" стояла на якоре у входа в укромную бухту. Рядом, у самого борта, так близко, что можно было докинуть камень, вздымались высокие скалы, смутные и неясные в сгустившейся темноте. К месту стоянки корабль постарался подойти как можно тише – ни шума голосов, ни звука команд не доносилось с борта и даже якорная цепь, скользя по обитому мягкой тканью клюзу, звякала приглушенно и таинственно. Чайки, сотнями гнездившиеся на скалах, забеспокоились было при появлении корабля. Их встревоженные голоса звонко отдавались среди камней, далеко разносясь над водой. Но, поняв, что люди не собираются на них нападать, они быстро угомонились, и в бухте снова наступила тишина. Дона стояла на палубе и вглядывалась в берег. Молчание, царившее вокруг, казалось ей загадочным и зловещим. Ей чудилось, что они, сами того не подозревая, попали в заколдованное царство и чайки, потревоженные их появлением, – вовсе не чайки, а часовые, охраняющие покой здешних обитателей. И хотя места эти были ей знакомы – ее поместье находилось всего в нескольких милях отсюда, – она чувствовала себя неуверенно и неуютно. Она знала, что приплыла сюда с недоброй целью и даже жители Фой-Хэвена, мирно спящие в своих кроватях, на сегодняшнюю ночь стали ее врагами.