Французов ручей

Дона вышла на берег. Галька громко хрустела под тяжелыми башмаками, со скал тянуло запахом дерна. Матросы начали подниматься по узкой тропинке, змейкой вьющейся к гребню горы. Дона стиснула зубы, представив, как она будет карабкаться по камням в своих неуклюжих, поминутно спадающих башмаках, и тут же увидела рядом француза. Он протянул ей руку, она крепко уцепилась за нее, как ребенок цепляется за руку отца, и полезла вслед за ним по склону. Через некоторое время они остановились передохнуть. Оглянувшись назад, она увидела смутные очертания "Ла Муэтт", стоявшей на якоре у входа в бухту, услышала приглушенный плеск весел – лодка, доставившая их на берег, возвращалась к кораблю. Чайки наконец угомонились, в наступившей тишине раздавался только хруст камней под ногами обогнавших их матросов да рокот волн, разбивающихся внизу о скалы.

– Отдохнули? – спросил француз.

Она кивнула, и он снова потянул ее вверх, так сильно, что заболело плечо, и она радостно и взволнованно подумала, что впервые ощущает прикосновение его руки и что прикосновение это ей необыкновенно приятно.

Скала наконец осталась позади, но дорога по-прежнему шла круто вверх среди густых зарослей папоротника, доходящих ей чуть ли не до колен, и он продолжал вести ее за руку. Остальные матросы разбрелись кто куда, некоторые совсем пропали из виду. Похоже, все они тщательно изучили карту и сейчас шли твердым, уверенным шагом, не останавливаясь и не переговариваясь. Дона еле поспевала за ними. Нога болела все сильней, на правой пятке вздувался волдырь размером с гинею.

Начался спуск; тропинка пересекла накатанную колею. Француз выпустил ее руку и быстро зашагал вперед. Дона как тень следовала за ним. Слева неожиданно мелькнула река и опять пропала. Они миновали изгородь и двинулись вниз по склону, продираясь сквозь заросли папоротника и утесника, вдыхая сладкие, будто настоянные на меду, ароматы. Вскоре впереди показалась группа деревьев, тесно сгрудившихся у воды, за ними виднелась узкая полоска берега, ручей, впадающий в небольшой залив, и городок, раскинувшийся на противоположной стороне.

Дона и француз вошли под деревья и уселись на траву. Через несколько минут из темноты один за одним стали появляться матросы.

Капитан вполголоса окликал их по именам, и они так же тихо отвечали ему. Убедившись, что все в сборе, он заговорил с ними по-бретонски, показывая на ручей и что-то объясняя. Посмотрев в ту сторону, Дона увидела смутные очертания корабля, стоявшего на якоре носом против течения. Начался отлив; вода с шипеньем и бульканьем неслась навстречу кораблю, слегка покачивая его на волнах.

На палубе не было ни души, все словно вымерло, только на самом верху мачты горел сигнальный огонек да по временам, когда корабль задевал бортом о бакен, к которому был пришвартован, слышался тихий мерный скрип. Звук этот тоскливо и мрачно разносился над водой, и казалось, что люди давно оставили корабль и он стоит здесь уже много лет, всеми забытый и заброшенный. Но вот, одновременно со скрипом, из залива прилетел легкий бриз. Француз насторожился, поднял голову, взглянул на город и, нахмурившись, повернулся лицом к ветру.

– Что случилось? – спросила Дона, почувствовав внезапную угрозу.

Он помолчал, по-звериному принюхиваясь, затем бросил:

– Ветер переменился.

И Дона вдруг осознала, что ветер, который уже сутки дул с суши, теперь порывами налетает с другой стороны, принося с собой влажные и соленые запахи моря. Она подумала о "Ла Муэтт", стоявшей на якоре в тихой бухте, и об этом, втором корабле, мирно покачивающемся в ручье, и поняла, что надеяться теперь можно только на течение – ветер изменил им, переметнувшись на сторону врага.

– Что же делать? – спросила она.

Вместо ответа он поднялся и, переступая через мокрые валуны и скользкие пучки водорослей, двинулся вниз, к воде. Матросы так же молча последовали за ним, и каждый по дороге кидал взгляд сначала на небо, а потом на залив, с которого прилетал ветер.

Спустившись к ручью, они остановились и посмотрели на корабль. Ветер дул теперь против течения, покрывая поверхность ручья крупной рябью. Скрип трущейся о бакен цепи сделался слышней. Капитан "Ла Муэтт" отошел в сторону и, подозвав к себе Пьера Блана, начал что-то ему объяснять. Тот понимающе кивал головой. Закончив беседу, француз приблизился к Доне и проговорил:

– Я велел Пьеру Блану отвести вас на корабль.

Сердце ее отчаянно застучало, по спине пробежал холодок.

– Но почему? Почему? – спросила она.

Он снова поднял голову и взглянул на небо – капля дождя упала на его щеку.

– Похоже, погода нас подвела, – сказал он. – Хорошо еще, что "Ла Муэтт" стоит с подветренной стороны и в случае чего ее не трудно будет вывести из бухты. Надеюсь, вы с Пьером Бланом успеете попасть на борт до отплытия.

– Значит, это из-за погоды? – спросила она. – Вы хотите отправить меня, потому что дело осложнилось? Вы не можете больше рассчитывать на ветер и на течение и боитесь не справиться с кораблем? Не с "Ла Муэтт", а с этим, вторым?

– Да, – ответил он.

– Я не уйду, – сказала она.