Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.

Французская литературная сказка XVII–XVIII вв

Судьбы французской сказки

Время появления многих литературных жанров можно назвать лишь приблизительно, но вот дата рождения французской литературной сказки известна совершенно точно — 300 лет назад, в 1690 году, вышла «История Иполита, графа Дугласа», написанная Мари-Катрин Лежюмель де Барневиль, графиней д'Онуа. Это был самый обычный авантюрный любовный роман — такие тогда (и всегда) печатались десятками, — рассказывающий о двух влюбленных, борющихся с вечно разлучающей их судьбой. Но вместо привычных вставных новелл герой решил рассказать сказку о «русском князе Адольфе», попавшем к фее на зачарованный остров Блаженства, в страну любви и вечной молодости.

Конечно, юный Иполит не изобрел ничего нового: сказки любили не только в деревнях (еще в 1548 году Ноэль дю Файль в «Сельских шутливых беседах» описывал, как внимательно крестьяне слушают волшебные истории), но и в столице. О них упоминается в одной из комедий Корнеля, в сатирах Буало (на склоне лет он тоже отдал дань всеобщему увлечению); во «Власти басен» Лафонтен признавался, что с удовольствием послушал бы «Ослиную Шкуру». Ими увлекались Людовик XIV и его приближенные; министр финансов, всесильный Кольбер, даже написал одну сказку. Была и своя придворная сказочница, жена государственного советника Лекамю де Мельсон. На празднествах в Версале показывались грандиозные представления-феерии, разыгрывались балеты на сказочные темы. Оперные спектакли — мода на них пришла из Италии в середине XVII века, — использовавшие фантастические сюжеты и поражавшие зрителей «волшебной» машинерией, также предлагали сочинителям сказок уже готовые декорации, элементы действия. И те охотно пользовались ими, описывая чудесные замки и дворцы, быт фей.

Близость сказки к театру хорошо осознавали не только авторы литературных сказок конца XVII–XVIII веков (так, герои галантной волшебной повести шевалье де Ла Морльера «Ангола», 1746, с удовольствием смотрят в театре зеркальное отражение собственной истории — маленькую пьесу «во вкусе сказок о феях», рассказывающую о пробуждении любви в юных сердцах), но и те, кто задолго до них слушал и сочинял чудесные истории. Госпожа де Севинье в письме к мадемуазель де Монпансье от 30 октября 1656 года развлекает принцессу крови историей в стихах и прозе о девице, превращенной за безбожие в тросточку, — «не сказкой матушки Гусыни, но весьма на нее похожей». А в письме к дочери от 6 августа 1677 года она не без иронии описывает новомодные придворные развлечения — светские дамы без устали слушают волшебные сказки — и пересказывает одну из них: прекрасная принцесса живет на стеклянном острове, окруженная непрестанными заботами фей, разъезжает со своим возлюбленным, принцем Наслаждением, в хрустальном шаре, и при виде их, шутливо замечает маркиза, оставалось только петь хвалебную арию из популярной оперы.

Этот интерес знати к простонародным историям кажется удивительным, парадоксальным. Но XVII столетие создало во Франции специфический тип культуры, во многом сохранившийся и в последующие века. Средоточием ее был салон, порождавший особый литературный быт, со своим языком, изящным, галантным и ироничным, со своими правилами поведения, литературными масками и именами. Заправляли салонами женщины, в этом было их общественное призвание — создавать среду, тонко воспринимающую и оценивающую произведения культуры и порождающую новые. Женщины превращали свою повседневную жизнь в произведение искусства, как госпожа де Севинье, описавшая ее в сотнях, тысячах писем — как раз в то время, когда письма начали появляться внутри больших романов, а затем превратились в отдельный жанр — эпистолярный роман («Португальские письма» Гийерага, 1669, — один из первых и наиболее ярких его образцов).

Не менее важной, чем беседа в письмах, была устная беседа — квинтэссенция салонной культуры. Законы этого искусства: подбор гостей, числом от шести до восьми, правила ведения спора, в котором главное не приблизиться к истине, а блеснуть отточенной игрой ума, умение хозяйки дирижировать беседой, как оркестром, меняя темы и звучание речей, — свято блюлись еще и в нашем веке.[1] Литературным аналогом его стал диалог, философский и сатирический.

Традиция диалога, как и многих других жанров, шла из античности, но XVII век активно возрождал их, дабы не только следовать древним, но и вступить в творческое состязание с ними. Корнель и Расин создали образцы французской Трагедии, Мольер — комедии, Лафонтен возродил басню, Ларошфуко — афоризмы и максимы. Лабрюйер, продолжив «Характеры» Теофраста, перевел в моралистический план активно разрабатывающийся в романах и мемуарах тех лет, в салонных играх жанр литературного портрета, сыгравший значительную роль в становлении принципов психологического анализа.