Французская литературная сказка XVII – XVIII вв.

Принц, охваченный надеждой, как никогда с самого своего отъезда, выполнил все приказания лягушки. Оставив своих людей в деревне, он нашел нужную дорогу и в конце концов добрался в одиночестве до ворот замка, показавшегося ему великолепным, и не без причины: он был хрустальный, а украшения на нем — из литого золота. Но все эти красоты не остановили его взора; он закопал свою песчинку, ворота отворились, все внутри, как и предрекала лягушка, уснули. Сапфир прямиком направился на конюшню и уже выбрал было прекраснейшую из множества стоявших там лошадей, как вдруг рядом с нею он заметил седло, богаче которого ему до сих пор не приходилось видеть. Вполне уверенный, что седло лишь поможет ему сесть верхом, и не помышляя ни о чем дурном (в самом деле: кто берет лошадь, вправе забрать и седло), он положил его на спину великолепного скакуна. В тот же миг обитатели дворца проснулись; на принца набросились, его скрутили; кругом еще стоял крик «держи воpa», а вора уже крепко держали. Он предстал перед владельцем замка, и тот, поверив больше его наружности, чем приведенным доводам, соблаговолил его отпустить. Как мне говорили, принц утверждал, что он страстный поклонник верховой езды и хотел только, пока все спят, прокатиться на лошади, с которой его поймали; довод этот, хоть и весьма шаткий, сочли тем не менее убедительным: иначе бы преступника не отпустили. К чему бесполезные придирки? И что скажешь, если все понятно?

Сапфир, печальный и расстроенный, вернулся к роднику; лягушка весьма сурово его отчитала. «За кого же вы меня принимаете, — гневалась она, — вы что же, в самом деле считаете, что мои советы, которыми вы столь дурно воспользовались, пустая болтовня?» Принц так сокрушался, что маленькая зеленая лягушка простила его и, смягчившись, дала еще одну песчинку, но на сей раз золотую. Она велела сделать все так же, как в прошлый раз, с той единственной разницей, что идти он должен был не на конюшню, столь для него пагубную, а в замок и, пройдя как можно быстрее через анфиладу комнат, оказаться в благоуханной спальне, где спит девушка совершенной красоты. Ему следует разбудить девушку и немедленно увести с собою, что бы она ни говорила и как бы ни противилась его намерениям.

Принц точь-в-точь исполнил все приказания лягушки, и ему снова все удалось: ворота отворились, обитатели замка, казалось, погрузились в глубочайший сон; он нашел красавицу, лежащую в постели, и поразился ее красоте. Разбудив девушку, он весьма решительно попросил ее идти за ним. Красавица, хоть и неохотно, но согласилась. «При условии, сударь, что вы позволите мне всего лишь надеть юбку, — сказала она. — Что скажут обо мне и о вас, случись нам кого-нибудь встретить? Вы станете любезно поддерживать меня под руку, а я буду в одной рубашке?» Соображение это показалось Сапфиру вполне законным, и он не смог отказать.

Но едва красавица дотронулась до злополучной юбки, как весь дом очнулся от сна; принца схватили и связали гораздо крепче, чем в прошлый раз. Он был так смущен допущенной ошибкой, так раздосадован глупой своей покладистостью, так растерян, что не смог даже ничего сказать в свое оправдание. Сам я всегда полагал, что феи околдовали судей: и вправду, как можно было простить его? какого только наказания он не заслуживал, застигнутый на месте преступления, и притом, что всего хуже, вторично? Как бы там ни было, его довольно любезно выпроводили за ворота. Но в гораздо большее смятение повергал его страх снова предстать перед лягушкой, своей благодетельницей. Как появиться к ней на глаза после всего, что случилось? В конце концов он заставил себя вернуться, хоть и с невероятным трудом. Лягушка и ругала его, и распекала — в общем, что называется, учинила ужасный скандал; принц просил прощения, объясняя, что очень трудно отказать прелестной особе (которая к тому же согласна идти с вами) и не позволить ей всего-навсего надеть юбку. «Надо делать, что велят — вот что я вам скажу», — сердито заявила ему прелестная лягушка.

После долгих извинений она снова сдалась на мольбы каявшегося Сапфира и, окончательно сменив гнев на милость, дала ему бриллиантовую песчинку. «Возвращайтесь в замок, — сказала она, — закопайте у ворот эту бриллиантовую песчинку; но больше не помышляйте ни о конюшне, ни о спальне, слишком они для вас пагубны. Ступайте прямо в сад, пройдите под галереей, и напротив нее будет рощица; посреди рощицы растет дерево с золотым стволом и изумрудными листьями. На этом дереве вы увидите ту самую прекрасную птицу, которую столь усердно разыскиваете. Срежьте ветку, на которой она сидит, и в ту же минуту несите ее ко мне. Но предупреждаю вас по-дружески: если вы опять решите что-нибудь сделать по-своему, как оба предыдущих раза, вам не на что будет больше надеяться — не помогу вам ни я, ни кто-нибудь другой».