Французская мелодия

Казалось бы, судьба сама отводит от человечества беду. Нет же проходит четверть века, и уже другой учёный, Александр Иванович Соколов, находит труды отца и Теслы недостаточно совершенными, в результате чего «луч смерти» обретает третью по счёту жизнь, теперь уже с позиции космического предназначения.

У Соколова были мысли последовать примеру отца, но он не спешил, надеясь уговорить руководителей проекта приостановить испытания.

Утопия. Прогресс на то и прогресс, чтобы развиваться, независимо ни от желаний учёного, ни от амбиций политиков и уж тем более от опасения уничтожения жизни на земле.

Одним словом, судьбе стало скучно, и она накалила ситуацию до предела.

Чего не желает совершать один человек, совершает другой. На сцене появляется очередное действующее лицо, не физик и не учёный, человек в погонах, именуемый себя полковником ФСБ Гришиным.

Здесь надо сказать, что это был не просто удар. То было крушение надежд.

Почувствовав, что за ним началась охота, учёный Соколов приходит к мнению, что без присутствия рядом человека, способного понять его, противопоставить себя Гришину, будет чрезвычайно трудно.

Насколько сложно далось решение обратиться за помощью к журналисту Богданову, с которым Александр Иванович не был знаком лично, неизвестно. Тем не менее, судьбы учёного и журналиста пересеклись, что позволило организовать тандем, целью которого стало уберечь архив от посягательств Гришина.

Проникнувшись ответственностью возложенной задачи, Богданов решает переехать на постоянное место жительство в Никольское, где в гараже собственного дома строит банковский сейф.

Приостановив речь, Алексей Дмитриевич подобно готовившемуся к бою боксёру провёл по лицу рукой.

— Не поверите, чем больше думаю обо всей этой истории, тем увереннее склоняюсь к мнению, что написана та ни людьми и ни временем. Судьба, затеяв спор с дьяволом, решила доказать, насколько непримиримой может быть борьба добра со злом.

Вдумайтесь, три поколения приложили к «лучу смерти» руку. Тот же как продолжал, так и продолжает делать своё чёрное дело до сих пор.

Даже сейчас, вглядываясь в лица тех, кому выпала честь написать очередную страницу увлекательной и в то же время невероятно жестокой по своему значению книги, я с замиранием сердца думаю о том, что нового уготовила «лучу смерти» судьба.

Браво будет, если госпожа Элизабет распорядятся архивом так, как когда-то распорядились дед, затем отец. А если нет?

То, как отреагировала на слова Ростовцева Элизабет, превзошло все ожидания.

Подойдя к Вере Ивановне, француженка, взяв ладонь хозяйки дома в свои руки, произнесла: — Скажите, когда в последний раз вы видели отца?

— За день до гибели, — чуть слышно проговорила Вера Ивановна. — Александр приехал в Никольское, чтобы передать вот это.

Вынув из кармана конверт, Вера Ивановна протянула Элизабет.

— Но откуда? Откуда отец мог знать, что я? Что мы?

— Александр Иванович был из тех людей, кто жизнь просчитывал наперёд. Помню, когда передавал конверт, я спросила, что можно написать в письме, адресованном в будущее? И знаешь, что он сказал?

— Что?

— Понятия душа и время несовместимы.

Я сначала не поняла, что он имел в виду. Александр Иванович, заметив в глазах моих растерянность, пояснил. Однажды он получил такое же письмо, датированное прошлым веком. Вскрыв, нашёл то, что развеяло все его сомнения. То было завещание твоего прадеда.

— Отец сумел расшифровать завещание?

— Не только расшифровать. Он сумел сделать то, чего не удалось сделать Ольге и Илье. Он нашёл реликвии Соколовых.

— Отец нашёл тайник?

Вздох удивления и восхищения подобно ветру пронёсся по кабинету.

Рученков, сидя в кресле, замер.

Илья и Ольга, как по команде, вскочили с дивана.

Находившийся возле двери Кузнецов с видом полного отсутствия понимания хлопал глазами так, что без смеха нельзя было смотреть.

Единственный, кто никак не проявлял себя, был Ростовцев, это означало, что он был в курсе.

Первым из состояния комы удивления вышел Илья.

Глянув на Алексея Дмитриевича, затем на Ольгу, Богданов перевёл взгляд на мать: «Если Александр Иванович посетил квартиру на Гороховой, почему Исаевы не сказали нам правду? И зачем было разыгрывать спектакль с расшифровкой плиток?!»

— Затем, что об этом их попросил Соколов. Посетившая их Элизабет могла оказаться не настоящей Элизабет. И тебя тоже Исаевы видели впервые. Отсюда недоверие, перешедшее в спектакль, в котором роли свои чета Исаевых сыграла отменно.

— Что правда, то правда, — произнёс Илья, глянув на Ленковскую так, словно та знала, но солгала по той же причине, что лгала раньше.

— Клянусь, — спохватилась Ольга. — О том, что Александр Иванович был на Гороховой, я узнала только сейчас. Да и откуда мне было знать.

— Да, да, — пришла на помощь подруге француженка. — Ни я, ни Оля ничего знали.

— Верю я, верю, — поднял вверх руку Богданов. — Уменя вопрос к маме. Александр Иванович попросил Исаевых не говорить Элизабет о том, что тот сумел отыскать тайник. Зачем? С какой стати понадобилось отцу усложнять жизнь дочери?