Французская новелла XX века. 1900–1939

Однажды, в бытность мою в Венгрии, я посетил церквушку в местечке Сепени, и там мне показали раку, глубоко почитаемую местными жителями.

— В этой раке покоятся останки святой Адораты, — сказал мне мой гид. — Ее могилу нашли неподалеку отсюда лет шестьдесят тому назад. Очевидно, святая была одной из жертв, замученных на заре христианства, во времена римского владычества, когда население этих мест было обращено в христианскую веру диаконом Марцеллином, присутствовавшим при распятии святого Петра.

По всей вероятности, в истинную веру ее обратил сам Марцеллин, а после пыток тело мученицы было погребено римскими священниками. Предполагают, что имя «Адората» — просто латинский перевод ее языческого имени, ибо никакого иного крещения, кроме крещения кровью, она, видимо, не приняла. Имя «Адората» не похоже на христианское, но, с другой стороны, самый факт сохранности ее тела, которого не коснулось тление за столько веков пребывания в земле, свидетельствует о том, что она принадлежала к числу избранных и что душа ее находится в сонме невинных душ, славящих господа в раю. Вот уже десять лет, как святая Адората причислена Римом к лику святых.

Я рассеянно слушал все эти объяснения. Святая Адората не слишком интересовала меня. Я направился было к выходу из церкви, как вдруг мое внимание привлек чей-то глубокий вздох, послышавшийся совсем рядом. Он исходил от невысокого, щеголевато одетого старичка, который стоял, опершись на палку с коралловым набалдашником, и, не отрываясь, смотрел на раку.

Я вышел из церкви; старичок вышел следом за мной. Я обернулся — захотелось еще раз взглянуть на его элегантную, немного старомодную фигурку. Он улыбнулся мне. Я ответил поклоном. Тогда он спросил меня по-французски, но с раскатистым венгерским «р»:

— Скажите, сударь, вы верите объяснениям, которые дал вам ризничий?

— Бог мой, — сказал я, — да я в таких вопросах совершеннейший профан!

Он ответил:

— Вы тут, сударь, человек приезжий, а мне уже давно хочется открыть кому-нибудь эту тайну. Я поделюсь ею с вами, но при одном условии: вы никогда не расскажете о ней никому из здешних жителей.

Во мне проснулось любопытство, и я обещал ему все, чего он требовал.

— Так вот, сударь, — сказал старичок, — святая Адората была моей любовницей.

Я отшатнулся, решив, что передо мной умалишенный. Он улыбнулся, заметив мое изумление, но продолжал говорить чуть дрожащим голосом:

— Я не сумасшедший, сударь, и сказал вам чистую правду. Святая Адората действительно была моей любовницей. Да что там! Пожелай она только — я бы непременно женился на ней!..

Мне было девятнадцать лет, когда я познакомился с нею. Сейчас мне за восемьдесят, но я никогда не любил ни одной женщины, кроме нее. Мой отец был богатый дворянин, владевший поместьем около Сепени, Я изучал медицину и занимался наукой с таким усердием, что довел себя до полного истощения; тогда врачи потребовали, чтобы я дал себе отдых и отправился путешествовать — рассеяться и переменить обстановку.

Я поехал в Италию. В Пизе я встретил ту, которой сразу же и навсегда посвятил мою жизнь. Она сопровождала меня в Рим, в Неаполь. Это было упоительное путешествие: любовь украшала все города, которые мы посещали… Мы доехали до Генуи: я собирался привезти ее сюда, в Венгрию, представить моим родителям и обвенчаться с нею. Однажды утром я проснулся и увидел ее мертвой рядом с собой…

Старичок на минуту умолк. Когда он вновь заговорил, голос его дрожал еще сильнее, — я его едва слышал.

— Мне удалось скрыть смерть моей возлюбленной от служащих гостиницы, по для этого пришлось прибегнуть к таким уловкам, какие под стать настоящему убийце. И по сию пору не могу вспомнить обо всем лом без содрогания. Меня ни в чем не заподозрили — поверили, что моя подруга уехала рано утром. Не хочу рассказывать подробности о страшных часах, проведенных мною у ее тела, которое я запер в сундук. Коротко говоря, я проявил незаурядную ловкость и даже бальзамирование тела сумел устроить так, что никто этого не заметил. Правда, моим действиям благоприятствовала суета, обычная в большой гостинице, — в толпе суетящихся людей чужие дела никого не занимают, и каждый чувствует себя относительно свободно; в моих обстоятельствах это оказалось весьма кстати. Потом еще было долгое путешествие и всяческие затруднения на границе, которую мне, благодарение небу, все-таки удалось благополучно пересечь. Это поразительная история, сударь, уверяю вас! Домой я вернулся бледным и исхудавшим до неузнаваемости.

Проезжая Вену, я купил у одного антиквара каменный саркофаг, некогда составлявший часть какой-то знаменитой коллекции. У себя дома я мог делать все, что угодно, — никому и в голову не приходило ни интересоваться моими намерениями, ни удивляться количеству или размерам багажа, который я привез с собой из Италии.

На саркофаге, в который были заключены обернутые покрывалом останки обожаемой мною женщины, я собственноручно высек надпись «Адората» и крест.