Французская новелла XX века. 1900–1939

В отличие от первых романов, где внимание Мирбо сосредоточено на судьбе главного героя, в его прозе конца 90-х — начала 900-х годов («Сад пыток», 1899; «Дневник горничной», 1900; «Двадцать один день неврастеника», 1902) усиливаются нравоописательные мотивы: центральный персонаж оказывается здесь критически настроенным наблюдателем нравственно и физически извращенной жизни буржуазии.

Как драматург Мирбо впервые выступил в 1897 году (пьеса «Дурные пастыри»). Его выдающимся успехом явилась сатирическая комедия «Дела есть дела» (1903). Злая критика буржуазии содержится и в пьесе «Очаг» (1908). В последние годы жизни писатель не создал значительных произведений.

В творчестве Мирбо заметны тенденции, позволяющие сопоставить его с писателями-натуралистами, — в частности, с Золя. Но если Золя, стремившийся к монументальности, порой создавал персонажи, величественные даже в своих преступлениях, то Мирбо показывает буржуазное общество измельчавшим, живущим в атмосфере трусливой лжи, гаденького порока и нравственного гниения.

Рассказы Мирбо были объединены в сборники уже после его смерти. В них заметны устойчивый интерес писателя к жизни крестьянства, лаконизм, точность характеристик.

Octave Mirbeau: «Lettres de ma chaumiere» (Письма из моей хижины»), 1886; «La pipe de cidre» («Бочка сидра»), 1918; «La vache tachetee («Пятнистая корова»), 1918; «Chez l'illustre ecrivain» («У знаменитого писателя»), 1919.

Рассказ «Лишние рты» («Les bouches inutiles») входит в сборник «Бочка сидра».

Г. Косиков

Лишние рты

Перевод О. Моисеенко

В тот день, когда стало ясно, что папаша Франсуа больше не может работать, его жена, бойкая женщина с блестящими глазами скупердяйки, много моложе своего старика мужа, сказала ему:

— Чего уж там! Какой прок изводить себя с утра до ночи?.. Всему приходит конец на этом свете… Ты, поди, старее, чем мост на нашей речке… Тебе ведь под восемьдесят… Спина-то совсем не гнется, задеревенела, ни дать ни взять, ствол старого вяза… Надо же понимать, что к чему… отдыхай…

И в тот вечер она не дала ему есть.

Когда папаша Франсуа увидел, что ни хлеба, ни кувшина с питьем нет на столе, как обычно, на сердце у него захолонуло. Он проговорил дрожащим от обиды голосом, в котором звучала мольба:

— Я есть хочу… жена… дай-ка мне горбушечку…

Она ответила беззлобно:

— Есть хочешь?! Беда мне с тобой, горемыка ты несчастный… Но я-то тут при чем?.. Коли человек не работает… он не имеет права есть. Ведь так?.. Человек, который не работает, тот и не человек вовсе… он как есть ничто… хуже камня при дороге… хуже сухого дерева под окном…

— Но раз я не могу… ты же знаешь… — возразил старик, — я бы с охотой поработал… да не могу я… руки и ноги больше не слушаются…

— Я не в укор тебе говорю!.. Не моя ж это вина, сам подумай!.. Надо во всем поступать по справедливости… Я по справедливости поступаю… Пока ты работал, ты ел… Перестал работать, значит, и есть больше не будешь… Вот и все дела!.. Тут ничего не скажешь!.. Это все равно как дважды два — четыре. Неужто ты оставил бы на конюшне старую, ни на что не годную клячу, дал бы ей сена, да еще овса полную кормушку насыпал?.. Неужто оставил бы?..

— Ясное дело, не оставил! — честно признался папаша Франсуа, которого, казалось, сразила беспощадная верность этого сравнения…

— Вот видишь, понимать надо, что к чему!..

И посоветовала насмешливо:

— Коли голоден, соси кулак, а другой оставь про запас!..