Французская революция: история и мифы

В то же время Кутон призывал проявлять разумную осмотрительность в отношениях с мятежными департаментами и советовал не поддаваться чувству мести. Сурово порицая местные власти за поддержку жирондистов и требуя строго покарать их, Кутон, однако, постоянно указывал на необходимость проводить различие между подлинными противниками нового порядка и населением этих провинций в целом. «Конвент не должен обращаться с департаментами, как с иностранными державами», — подчеркивал он в выступлении 13 июня[665].

Предметом особой заботы Кутона было положение у него на родине, в Пюи-де-Доме. Парижские события не вызвали там поначалу ни поддержки, ни протеста: администрация и политически активная часть населения не решались принять чью-либо сторону из-за недостатка информации. Из Парижа от депутатов этого департамента поступали противоречивые сведения: если Кутон полностью одобрял случившееся, то Дюлор, чье мнение пользовалось у земляков не меньшим авторитетом, резко осуждал переворот. Только после того как специальные уполномоченные Пюи-де-Дома посетили Париж и ознакомились с ситуацией, администрация департамента выступила в июле с протестом против посягательств парижского плебса на неприкосновенность депутатов Конвента.

Дальше декларации, однако, дело не пошло. Но возможность присоединения департамента к «федералистскому мятежу» была вполне реальной. Местные власти поддерживали тайную связь с инсургентами. Батальон, снаряженный для отправки в Вандею, задерживался под разными предлогами и в случае восстания мог быть использован против центрального правительства. Обо всем этом Кутон узнавал из многочисленных писем земляков-якобинцев. Он, в свою очередь, призывал их активными действиями нейтрализовать опасную политику местной администрации, инструктировал посланцев Якобинского клуба Клермон-Феррана и снабжал деньгами из секретного фонда Комитета общественного спасения для «формирования общественного мнения»[666]. Одновременно Кутону приходилось заверять Конвент в патриотических настроениях населения Пюи-де-Дома, чтобы не допустить репрессивных мер в отношении своего департамента[667].

И хотя друзьям Кутона в Клермон-Ферране удалось добиться перелома в общественном мнении и удержать сограждан от присоединения к повстанцам, всё же у парижских якобинцев сохранялись немалые сомнения относительно лояльности Пюи-де-Дома. А после того как представитель Конвента при Альпийской армии Э. Л. Дюбуа-Крансе объяснил затянувшуюся осаду Лиона нежеланием властей Пюи-де-Дома прислать подкрепления, в Комитете общественного спасения было предложено отнести данный департамент к числу мятежных со всеми вытекающими последствиями. Только энергичное вмешательство Кутона удержало его коллег от подобного шага[668]. Тогда 21 августа Конвент постановил отправить туда с «неограниченными полномочиями» трех депутатов — Кутона, его друга и земляка Э. К. Менье и бывшего дворянина, опытного специалиста в военном деле А. П. Шатонефа-Рандона. Им предписывалось установить революционный порядок в Пюи-де-Доме и прилегающих местностях, провести мобилизацию рекрутов и принять решительные меры по скорейшему взятию Лиона. Хотя формально «проконсулы» имели равные права, фактически миссию возглавлял Кутон. Он же готовил наиболее важные постановления, которые подписывал вместе с коллегами.

29 августа Кутон и его спутники прибыли в Клермон-Ферран. В городе было неспокойно. Накануне их приезда сторонники лионских повстанцев пытались помешать отправке подкреплений в республиканскую армию. Депутаты тотчас взялись за наведение порядка. Они собрали горожан и жителей близлежащих сел в кафедральном соборе и обратились к ним с речами. Кутон заклеймил мятежный Лион как гнездо роялизма, вторую Вандею. Такое сравнение должно было устрашить местных республиканцев, однако сказанное Кутоном не вполне соответствовало действительности: движение в Лионе начиналось как республиканское и в определенной степени таковым оставалось даже после того, как к нему примкнули роялистские элементы. Затем «проконсулы» выступили в местном Якобинском клубе. Заседание окончилось пением патриотических песен и отплясыванием фарандолы. Необходимое для дальнейших действий настроение в городе было создано.

Конец августа — начало сентября отмечены бурной деятельностью Кутона по организации похода на Лион. Его письма и постановления за этот период свидетельствуют, что ни одна из сторон будущего предприятия не осталась без внимания. Люди, финансы, боеприпасы, продовольствие, медикаменты — все ресурсы были мобилизованы для предстоящей экспедиции. Правда, выполнение поставленной задачи неожиданно осложнилось крупной военной неудачей. Собранные в Клермон-Ферране и с таким трудом отправленные войска, не успев покинуть пределов департамента, лишились командира — генерала Николя, захваченного в плен лионцами в результате смелого набега. Весть об этом вызвала уныние в стане якобинцев. Требовались энергичные меры, чтобы переломить ситуацию.