Французская революция: история и мифы

Лёмэй, так же, как и Коббен, отнесла к числу предпринимателей тех, кто занимался торговыми (négociant, marchand, armateur, libraire) и финансовыми (banquier) операциями, а также владельцев промышленных предприятий (maître desforges, entrepreneurdesmanufactures, manufacturier-négociant и т. д.). Всего таковых она насчитала 93[364]. И хотя эти уточненные цифры несколько отличаются от полученных ранее Коббеном (85), в целом нарисованная им картина не претерпела существенных изменений. Если он определял долю предпринимателей среди представителей третьего сословия в 13 %, то Лёмэй — в 14 %. Просто, Коббен выводил этот процент из общего числа 648, а Лёмэй — из 665, включив сюда представителей колоний (не дворян) и заместителей, занявших места выбывших депутатов. Подавляющее же большинство депутатов от третьего сословия, по подсчетам Лёмэй, так же, как и Коббена, составляли оффисье (330, или 50 %) и лица свободных профессий (174, или 26 %, из них 146 — адвокаты)[365]. И хотя эти уточненные данные несколько разнятся с цифрами Коббена, в целом статистическое исследование Лёмэй подтвердило его вывод: среди депутатов третьего сословия преобладали люди, не связанные с капиталистической деятельностью[366].

Впрочем, хотя раздел работы Лёмэй, посвященный депутатам-предпринимателям, и завершается этой констатацией, сама по себе последняя ещё не дает оснований для выводов об их реальной роли в Учредительном собрании. Гипотетически ведь вполне возможно представить себе ситуацию, когда энергичное и сплоченное меньшинство диктует свою волю социально инородному большинству. А значит, такие выводы можно сделать лишь на основе анализа содержательной стороны парламентской деятельности депутатов-предпринимателей.

Для определения степени активности того или иного члена Собрания Лёмэй предлагает два критерия: выступления на общих заседаниях и работа в парламентских комитетах. Из 1335 депутатов от всех сословий 605 ни разу не брали слово, хотя их присутствие на общих заседаниях подтверждается источниками. Ещё 561 человек выступали редко и коротко. И, наконец, 149 были постоянными ораторами. Именно они, несмотря на свою малочисленность (11,3 % от общего числа), и задавали тон работе Собрания[367]. В свою очередь, ораторов Лёмэй делит на тех, кто выступал «очень часто» (53) и «часто» (96). В основе этой классификации — частота упоминаний каждого из депутатов в индексе выступлений, помещенном в 23-м томе собрания парламентских дебатов. В первую категорию попали те, перечень выступлений которых занял в индексе более двух колонок, во вторую — более 3/4 колонки (с. 996). Разумеется, подобный критерий весьма условен, ибо за скобками остается собственно содержание выступлений. Ведь один-единственный доклад может иметь большее политическое значение, чем десяток реплик в прениях, а упоминание о нём займет в индексе значительно меньше места. Однако о количественной стороне активности того или иного оратора такая классификация всё же дает достаточно четкое представление.