Французская революция, Конституция

Бурное, но благонамеренное Собрание, только слишком легко оно воспламеняется, в нем постоянно летают искры. Вся его история есть череда вспышек и ссор при искреннем желании выполнить свою миссию и роковой невозможности сделать это. Оговоры, порицания министрам короля, воображаемым и истинным изменникам; пылкая злоба и громы против отвечающих громам эмигрантов; страх перед австрийским императором, перед "австрийским комитетом" в самом Тюильри; ярость и непрестанный страх, опрометчивость, сомнения и смутная растерянность! Опрометчивость, говорим мы, и, однако, конституция приняла меры против нее. Ни один закон не может пройти, пока не будет напечатан и прочитан три раза с промежутками в восемь дней, "за исключением тех случаев, когда Собрание наперед решает, что дело спешное". И оно строго соблюдает конституцию, никогда не забывая сказать: принимая во внимание одно и принимая во внимание другое, а также и на основании третьего Собрание постановляет ("qu'il y a urgence"); a решив, что данный случай "не терпит отлагательства", оно вправе постановить неотложное принятие любой безрассудной меры. В течение одиннадцати месяцев принято, как высчитали, более двух тысяч резолюций. Находили, что Учредительное собрание работало слишком поспешно, но эти спешат втрое больше. Правда, само время летит с утроенной быстротой, а они должны идти с ним в ногу. Несчастные 745 избранников! Они истинные патриоты, но из слишком горючего материала; посаженные в огонь, они и брызжут огнем: это сенат, состоящий из трута и ракет, в мире бурь, где постоянно летают гонимые ветром искры.

С другой стороны, как подумаешь, забежав на несколько месяцев вперед, о сцене, называемой Baiser de l'amourette! Опасности, угрожающие стране, сделались неизбежны, неизмеримы; Национальное собрание - надежда Франции раскололось. И вот, ввиду такого бедственного положения поднимается медоточивый аббат Ламурет, новый лионский епископ, - фамилия которого (l'amourette) значит "любовная интрижка", - встает и с патетическим, слащавым красноречием заклинает всех высоких сенаторов забыть взаимные распри и неудовольствия, принести новую присягу и соединиться, как братья. Вслед за тем все они при восторженных криках обнимаются и клянутся. Левая сторона смешивается с правой; бесплодная гора спускается, на плодоносную равнину. Пасторе в слезах лежит в объятиях Кондорсе, обиженный на груди обидчика, и все клянутся, что тот, кто пожелает двухпалатной монархии фейянов, или крайней якобинской республики, или чего-либо иного, помимо конституции, и только ее, будет предан вечному проклятию. Трогательное зрелище ! Но уже на следующее утро они принуждены, побуждаемые роком, снова ссориться, и их возвышенное примирение в насмешку названо Baiser de l'amourette, или поцелуем Далилы.

Подобно злополучным братьям Этеоклу и Полинику[105], они обнимаются, хотя напрасно; плачут, что им не суждено любить, а суждено ненавидеть и быть убийцами друг друга! Или же их можно уподобить кобальдам, которым волшебник приказал под страхом наказания сделать более трудное дело, чем свить веревку из песка, - "пустить в ход конституцию". Если бы только конституция хотела двигаться! Увы! Конституция не желает тронуться с места! Она все падает ничком, и они с трепетом опять поднимают ее: иди же, золотая конституция! Конституция не желает идти. "Пойдет, клянусь!" - сказал добрый дядя Товий и даже выругался. Но капрал грустно возразил: "Никогда не пойдет на этом свете".

Конституция, как мы часто говорили, только тогда станет двигаться, когда она отражает если не старые привычки и верования принимающих ее, то, несомненно, их права или, еще лучше, их силы, ибо не являются ли эти оба понятия при правильном толковании одним и тем же? Старые привычки Франции отжили, ее новые права и силы еще не определились или определились только на бумаге и в теории и не могут быть ни в каком смысле установлены, пока не подвергнутся испытанию, пока она не померится силами в жестоком бою не на жизнь, а на смерть, хотя бы и в противоестественных судорогах безумия, с князьями и властями, высшими и низшими, внутренними и внешними, с землей и адом и самим небом! Тогда все определится. Три условия являются скверными предзнаменованиями для развития этой французской конституции: во-первых, французский народ, во-вторых, французский король и, в-третьих, французское дворянство и соединенная Европа[106].

Глава третья. АВИНЬОН

Но оставим общие соображения и перейдем к дальнейшему изложению событий. Что за странности происходят на далеком юго-западе, куда теперь, в конце октября, обращены все взоры? Трагический пожар, давно дымившийся и тлевший без видимого огня, вспыхнул там ярким пламенем.