Французская сюита

На протяжении нескольких лет движущей силой одного из социальных слоев французского общества был только страх. Страх породил войну, принес поражение и теперешний мир. Француз, принадлежащий к этому слою, не знает, что такое ненависть; он понятия не имеет, что такое ревность, обманутые амбиции, жажда реванша. Ему знаком только страх. Кто причинит ему меньше зла (не когда-нибудь в будущем и не метафизического, а вполне конкретного, в виде пинков и пощечин)? Немцы? Англичане? Русские? Немцы его побили, но наказание уже позабыто, и в немцах он уже видит защитников. Поэтому он «за немцев». В лицее слабый ученик предпочитает подчиниться тирану, чем остаться независимым, тиран помыкает им, но не дает другим ученикам отнимать у него шарики и бить его. Если у него нет тирана, он одинок и оставлен на милость толпы.

Пропасть разделяет этот слой — а это наши теперешние правители — от остальной нации. Прочие французы, меньше имея, меньше боятся. Трусость не выжгла в их сердцах другие чувства (такие, к примеру, как патриотизм, любовь к свободе), и чувства эти могут проявиться. Безусловно, многие люди нажили себе в эти годы состояние, но эти состояния — всего-навсего обесцененные деньги, их невозможно превратить в реальные богатства — землю, драгоценности, золото и прочее. Наш мясник заработал пятьсот тысяч франков, он прекрасно знает, что за границей его деньги ничего не стоят, и дорожит ими куда меньше, чем Периканы или Корбены [8]своими имениями, банками и прочим. Мир все отчетливее разделяется на имущих и неимущих. Имущие не хотят ничего отдавать, неимущие хотят все забрать. Кто возьмет верх?

Самые ненавистные лица во Франции в 1942 году:

Филипп Анрио [9]и Пьер Лаваль. Первого ненавидят, как тигра, второго — как гиену; от первого пахнет свежей кровью, от второго несет падалью.

Мерс-эль-Кебир болевой шок.

Сирия безразличие.

Мадагаскар еще большее безразличие.

По сути, чувствителен только первый удар. Привыкают ко всему, что творится в оккупационной зоне: массовые уничтожения, слежка, организованный разбой — метки погружения в грязь!.. Грязь сердец.

Нас хотят убедить, что в наше время на первом месте общество, что индивидуум должен согласиться на гибель ради того, чтобы общество выжило; но почему мы не хотим видеть, что погибает общество ради того, чтобы выживали тираны.

Время, о котором принято говорить, что оно «общественное», гораздо эгоистичнее Возрождения или Средневековья, когда властвовали крупные феодалы. Создается впечатление, что в мире существует некоторое количество свободы и власти и его делят то между миллионами, то между миллионами и единицей.«Пользуйтесь остатками!» — заявляют диктаторы. Так что напрасно мне говорят о духе коллективизма. Я согласен умереть, но, как думающий француз, стараюсь понять, почему я умираю, и я, Жан-Мари Мишо, [10]умираю за Ф. Анрио, П. Лаваля и других сеньоров, как куренок, которого хотят прирезать и подать на стол этим предателям. Но я утверждаю, что куренок ценнее тех, кто готов его слопать. Я знаю, что я умнее и полезней для добрых дел, чем вышеозначенные господа. Они представляют собой силу, но силу преходящую и иллюзорную. Со временем она будет израсходована — разорение, падение, болезнь (так было с Наполеоном). И люди изумятся: «Как? Неужели мы перед ними трепетали?» Нет, дух коллективизма говорит во мне, когда я защищаю собственную свободу от прожорливых хищников, потому что таким образом я защищаю и свободу других. Индивидуум значим, только если для него значимы все остальные люди, нас к этому приучили. Но что такое «остальные люди», а не просто человек? Диктаторы всегда этим манипулируют. Наполеон утверждал, что печется лишь о величии Франции, но кто, как не он, заявил Меттерниху: «Жизни миллионов людей для меня ничего не значат».

Гитлер: «Я тружусь не ради себя, но ради Европы» (поначалу он говорил: «Я тружусь ради немецкого народа»). Он говорит то же самое, что и Наполеон: «Жизнь и смерть миллионов людей для меня ничего не значат».

Для «Июньской грозы»:

Мне понадобится:

1. Подробная карта Франции или путеводитель Мишлена.

2. Подборка французских и иностранных газет между 1 июня и 1 июля.

3. Договор о фарфоре.

4. Названия птиц, которые поют в июне, и как они поют.

5. Мистическая книга (она будет принадлежать крестному), аббат Брешар.

Замечания к уже написанному:

1. Завещание — говорит слишком много.

2. Смерть кюре — Мело.

3. Ним? Почему не Тулуза, которую я знаю?

4. В целом пока не хватает простоты.

[По-русски Ирен Немировски добавила: «В общем, это часто слишком высокопоставленные лица»].

30 июня 1941

Выделить фигуры Мишо. Они из тех, кто всегда и за все расплачиваются, и обладают подлинным благородством. Любопытно, что большинство, отвратительное большинство, составляют именно эти славные люди. Оно от этого не лучше и не хуже.

Какие картины заслуживают внимания потомков?

1. Очереди на рассвете.

2. Приход немцев.

3. Не столько покушения и расстрелы заложников, сколько глубокое безразличие людей.