Французские гастроли

Как с яхты на причал сошёл, так и «залип» на этот автомобиль. Одно дело читать о нём и рассматривать его фото в журнале и совсем другое увидеть «живьём». О! Просто минут на десять выпал из реальности оглядывая и оглаживая это Совершенство. Мой восторг был таким искренним, что дядя Ханса охотно дал мне возможность и время сполна налюбоваться на это чудо английской автомобильной промышленности.

— Молодому джентльмену нравятся автомобили? — «дяде» явно по душе моё восхищение. Ещё бы, такая «машинка» есть не у каждого.

— Очень! Я их просто обожаю! — своего искреннего восторга от созерцания этого чуда скрывать даже и не пытаюсь.

— И у Вас тоже есть своё авто? — чувствуется что мой собеседник явно заинтересован.

— У меня сейчас даже велосипеда нету! Но обязательно будет! В смысле не велосипед будет, а автомобиль. Дайте только немного времени чтоб осмотреться. — мда… что-то я слишком самонадеян.

— Такой автомобиль дорого стоит, у джентльмена есть такие деньги? — в голосе моего «визави» проскальзывает явная ирония.

— Пока нет и в ближайшее время вряд ли на такую покупку появятся. Всё-таки две тысячи фунтов стерлингов, это почти двенадцать тысяч долларов. Но будут, дайте только срок! — «дядя» ухмыляется и обращается уже к Хансу.

— Ганс, ты не представишь мне своего друга?

— С удовольствием, дядя! Познакомься, это мой спутник по путешествию из Яффы в Венецию, Мишель Лапин. Пианист и дирижёр из советской России. Если ты не станешь возражать, то я бы с радостью пригласил его прокатиться вместе с нами до Цюриха, хочу познакомить молодого Маэстро с моим отцом.

— Мишель, это мой дядя, Маркус Мейер, кузен моего отца и деловой партнёр.

— Дядя, Мишель очень хороший пианист, я сам слышал, как он играет и мне его игра понравилась. На лайнере Мишель играл в оркестре самого Лестченкоф, подменяя его пианиста поранившего руку. И он хорошо знаком с Маэстро, сидел за его столиком и они по-дружески общались. А ещё он популярный оперный дирижёр у себя в стране и обещает пригласить нашу семью на свои выступления в Париже, куда едет с концертными гастролями.

Бли-ин! Ну вот кто тянет этого мальчишку за язык? Какие ещё нафиг «маэстро», «оперный дирижёр» и «концертные гастроли»? Но тут уж я сам виноват, не надо было перед ним хвастаться своими регалиями и направлением. Хотя за приглашение прокатиться до Цюриха, да ещё и на такой красавице… конечно, огромное спасибо, главное, чтоб дядя был не против. А то честно говоря и не представляю, как буду туда добираться.

— Гастроли? В Париже?? — тут уж и сам гер Майер проявляет явную лёгкую озадаченность, но никак не комментирует реплику Ханса (или всё же Ганса?) и предлагает нам сесть в авто и отправиться в гостиницу в Сан-Дона-ди-Пьяве. Завтра предстоит долгий путь и надо хорошенько отдохнуть. Судя по тому, что Маркус сам садится за руль машины, он по всей видимости относится к категории заядлых автолюбителей.

Не думаю что он экономит на водителе, имея такую дорогую игрушку. Скорее просто получает удовольствие от управления таким зверем. Интересно, что у него за бизнес? Как-то упустил этот вопрос, а Ханс-Ганс не счёл нужным меня проинформировать. Темнила, блин! Но в гостинице всё прояснилось и тут уже выпадаю в осадок я.

— Гер Майер, Вам звонил Ваш кузен Джейкоб Вонтобель, но Вы были в отъезде. Он просил перезвонить, как только у Вас появится такая возможность. — администратор на ресепшене почтительно склоняет голову перед Маркусом. А у меня в голове вдруг начинает тихо звенеть колокольчик.

— Хорошо, я перезвоню ему из номера. Распорядитесь чтоб в номере этого господина — Майер кивает на Ганса. — поставили вторую кушетку и застелили постельное бельё, сегодня эти молодые люди будут спать в одном номере, а завтра мы съедем.

— Как прикажете, господин Майер! — голос администратора тих и почтителен. Он снимает трубку внутреннего телефона и отдаёт распоряжение: — Поставьте в номере господина Ганса Вонтобеля дополнительную кушетку и застелите постельное бельё! — а у меня в голове уже начинает бухать набат.

Едва войдя в «наш» номер, почти припираю к стенке ошеломлённого моим напором Ханса. — Ханс, при знакомстве ты сказал, что тебя зовут Ханс, и твоя фамилия Фон Табель, так какого чёрта ты оказался Гансом. А твой отец Вонтобелем?

— Что ты, Мишель! Я так и сказал. Может ты просто не расслышал? А в чём дело? Ты знаком с моим отцом?

Отпускаю Ганса и замираю в оцепенении. Пипец! Вот же я растяпа глухая и чем только слушал? Ещё и поржал про себя, что фамилия барона Фон Табель, как нельзя лучше подходит к знаменитому немецкому орднунгу… Ганс, дружище, твоего отца я не знаю, хоть и много наслышан о нём. Дело в том, что я знаком с тобой и твоим сыном!

Нас познакомили на светском рауте в Берне в двухтысячном году, когда ты был уже глубоким стариком, но твой ясный и цепкий ум поражал многих твоих собеседников своей способностью помнить мельчайшие детали давно минувших дней. И мы с тобой даже немного «побеседовали», минут десять, не больше. Но ты хорошо расслышал и моё имя и мою фамилию.