Французские гастроли

Утром после скромного завтрака с четой Майеров приглашаю Маркуса и Ганса в комнату, выделенную для моего временного проживания.

— Господа! Я хочу попросить Вас присутствовать при вскрытии этого саквояжа. Дело в том, что в нём хранятся скромные сбережения, принадлежащие моей семье. Но что там находится, я могу только догадываться. Вскрывать тайник в Советском Союзе, это всё равно что просто подарить ценности государству. Моё государство так тщательно «заботится» о благосостоянии своих граждан, что может не только драконовский налог с наследства содрать, но и вообще всё конфисковать. Надеюсь, Вы меня понимаете?

Мне в общем-то всё равно что Майер обо мне подумает. Вся эта «комедия со вскрытием сейфа» мною задумана с единственной целью, объяснить появление у меня золота и легализовать его, если оно конечно там имеется. У Ганса глаза сияют восторгом, ещё бы… настоящая контрабанда! Его дядя более спокоен, но тоже заинтересован. Швейцарские финансисты вообще воспринимают налоги как личное оскорбление, но мирятся с ними как с неизбежным злом.

Однако интересоваться источником доходов клиентов, как и раскрывать финансовые тайны своих вкладчиков, а тем более доносить правительству о состоянии вкладов своих клиентов они никогда не станут. На этом и строится сейчас вся швейцарская банковская политика. Потому-то им и доверяют вкладчики свои капиталы, а насколько они законны это уже не проблемы банкиров.

Маркус медленно склоняет голову показывая, что он меня понимает, а Ганс чуть ли не подпрыгивает сидя на стуле, так ему хочется поскорее увидеть «сокровища». Опять внимательно осматриваю саквояж, но так и не вижу, как без потерь вскрыть этот «сейф». Вздыхаю, беру в руки матросский нож и взрезаю место прошивки дна саквояжа к его боковине по всему периметру.

Вытаскиваю «сейф» и срываю с него толстую наружную обшивку дна. Под задубевшей кожей обнаруживается плотная картонка, на которой ровными рядами тускло отсвечивают николаевские десятирублёвики. Двести штук, как и обещал Феликс. Десять монет в ширину и двадцать в длину как раз покрывают всё днище саквояжа равномерно по нему распределившись. Монеты к картонке приклеены и накрыты второй такой же картонкой, а сверху ещё и бархатная обшивка. Если не обращать внимания на вес саквояжа, то ни за что не догадаешься, что тут что-то есть.

Беру в руки саквояж и рассматриваю распоротые боковины. Так и знал! Между наружной кожаной стенкой саквояжа и внутренней бархатной обшивкой есть вставка из тонкого ситца. Уже без всякой жалости отпарываю бархат с боковых стенок и вынимаю два «конверта» в каждом из которых в специальных прошитых карманчиках находятся пятидесятифунтовые купюры. По двадцать купюр в «конверте» с каждой стороны саквояжа, ещё по пять банкнот принесли его торцы. Обессиленно усаживаюсь на стул, нет сил даже порадоваться. Всё, мои насущные проблемы решены!

Если бы эти николаевские десятирублёвики вдруг оказались у меня в будущем, я, наверное, был бы очень рад нечаянно свалившемуся на меня богатству, но здесь и сейчас они стоят недорого, всего лишь по весу того золота, что в них находится. А его стоимость не очень-то и велика. Бурный рост котировок золота ещё далеко впереди. А вот две с половиной тысячи фунтов стерлингов, это сейчас для меня самое настоящее богатство. И надо хорошенько подумать, как им распорядиться.

— Мишель, и ты с этим ехал безо всякого оружия? Ты же пистолет при мне в Афинах покупал! А до этого? Как ты не боялся всё это везти без охраны? — глаза у Ганса круглые от изумления и горят каким-то фанатичным восторгом. На его глазах совершенно никого не опасаясь, молодой парнишка спокойно провёз крупную партию контрабанды. Один и без оружия!

— Ганс, что за мальчишество? Веди себя прилично! — гер Майер ухмыляется, глядя на восторженного племянника. Конечно, для него это «сокровище» совсем не те деньги, из-за которых стоит так восторгаться. Он переводит смеющийся взгляд на меня:

— Ну что, мсье Лапин, теперь вы можете себе позволить такой же автомобиль как у меня. Могу даже свой уступить, если в цене сойдёмся.

— Нет гер Майер, спасибо, у меня немного другие планы на эти деньги. Кстати, Ганс, я не был безоружен и до покупки пистолета. У меня с собой была тяжёлая трость. — и я смеюсь, видя непонимание на лице парня.

— Если не ошибаюсь, это толедская «игла»? Мсье Лапин вы дозволите взглянуть на Ваш клинок? — Маркус наверняка знаком с подобными тростями и для него не стало секретом то, что находится внутри. Открываю платяной шкаф и достаю трость, которую вчера машинально занёс в комнату забыв поставить в подставку для зонтов.

— Окажите честь господин Майер, оцените сталь. Я признаться не знаток. Вещь семейная, но время клинков вышло, больше надеюсь на это. — глазами указываю на кейс с дерринджером лежащий на столе и протягиваю трость Маркусу. Ну да, слегка приврал насчёт трости, но не говорить же ему, что мама приобрела её у кого-то по случаю… могут неправильно понять! Тем более что теперь она и правда принадлежит нашей семье.