Французские каникулы

И в этот день ей снова пришлось как следует потрудиться. Присланные агентом подростки быстро устали и откровенно выражали свое недовольство, но Паскаль удалось в зародыше подавить бунт и задержать их до вечера. Лужайка и газон перед домом выглядели почти безупречно. Сломанная садовая мебель исчезла — осталось всего пять деревянных кресел, которые, как ни странно, оказались довольно крепкими, хотя и остро нуждались в покраске. Решив, что покрасить их Мариусу вполне по силам, Паскаль отправилась его искать — и нашла в его же комнате. Садовник, он же шофер, сладко похрапывал на продавленном диване; рядом с ним уютно посапывали все три пуделя, а на полу валялось несколько пустых пивных бутылок. Взглянув на него, Паскаль сразу поняла, что после вчерашнего трудового подвига Мариус больше ни на что не способен. Агата, похоже, тоже держалась из последних сил, которых хватило ей только на то, чтобы добраться до кухни и сварить себе кофе. Держа чашку в руке, она в полной прострации опустилась на табурет возле стола на кухне, и Паскаль лишь с большим трудом удалось заставить ее сдвинуться с места.

После обеда Паскаль села в машину и отправилась в Сен-Тропе. Там она накупила свечей, подсвечников, цветов и ваз, четыре больших цветных платка и банку белой быстросохнущей краски для садовой мебели.

К девяти вечера все было закончено. Мариус, который все-таки проснулся, выкрасил кресла и стол. Лужайка была выкошена, комнаты сияли чистотой, в вазах стояли живые цветы, а на столиках лежали свежие журналы. Кроме этого, Паскаль купила для каждого ароматное французское мыло, шампунь и премиленькие полотенца, которые повесила в ванных комнатах.

Теперь она была готова. Правда, старый дом по-прежнему вряд ли мог очаровать кого бы то ни было с первого взгляда, но, по крайней мере, отсюда не хотелось убежать сломя голову. Правда, Паскаль не решилась бы предположить, что скажут остальные. Да, сегодня дом выглядел в сто раз привлекательнее, чем вчера, и в тысячу раз — чем позавчера, но он по-прежнему не шел ни в какое сравнение с тем, что они видели на фотографиях. Паскаль нервничала и опасалась, что друзья могут на нее рассердиться. Ей, однако, было ясно, что одна — без дизайнера по интерьеру, без бригады маляров и строителей с большим запасом подручных материалов — она больше ничего не сможет улучшить.

Оставалась только одна проблема, которую Паскаль могла хотя бы попытаться решить. Было еще светло, и она спустилась к берегу моря — к причалу, где должна была стоять яхта. Ей хотелось выяснить, в каком она состоянии. Паскаль заранее пообещала себе — если окажется, что яхта не способна даже держаться на плаву, она заставит риелтора заплатить и за это, но, к ее огромному облегчению, небольшое парусное суденышко, мирно покачивавшееся у причала, выглядело вполне прилично. Правда, на яхте никто не ходил, наверное, уже лет пять, если не больше. Грязные паруса были во многих местах порваны, а медные и латунные детали потемнели от соли, но Паскаль знала: Эрик и Роберт сумеют это поправить.

В этот день Паскаль легла спать с сознанием честно исполненного долга. Она похвалила себя за то, что сообразила приехать в Сен-Тропе на пару дней раньше остальных. В противном случае долгожданный отдых наверняка бы закончился скандалом. Правда, Паскаль и сейчас не была на сто процентов уверена, что ее друзья захотят здесь жить, но ей казалось, что на это можно, по крайней мере, рассчитывать. Все-таки, рассуждала она, месяц в Сен-Тропе — это не то же самое, что месяц на мысе Код.

Ночью Паскаль спала как мертвая, а когда проснулась, ласковое утреннее солнце снова врывалось в комнату сквозь сломанные жалюзи, и букеты цветов оживляли убогую обстановку спальни своими яркими красками и ароматом. Спустившись в кухню, Паскаль сварила себе чашку купленного вчера кофе, закусила шоколадными пирожными и прочла старый «Пари-матч», а потом — вчерашний номер «Интернэшнл геральд трибюн». Когда Паскаль жила в Париже, она читала исключительно «Монд», но любимой газетой Джона была «Геральд», и Паскаль купила пару номеров специально для него.

Когда Паскаль закончила завтракать, в кухню, зевая, вошла Агата. Сегодня на ней были легинсы ярко-синего цвета, белый полупрозрачный тоник, украшенный россыпями фальшивых бриллиантов, солнечные очки «Арлекин» и золотистые туфли на платформе толщиной в пару дюймов.

— Доброе утро, — проговорила Агата. — Во сколько приезжают ваши друзья?

Ее голос звучал совершенно равнодушно, словно это событие не имело и не могло иметь для нее никакого значения.

— Во второй половине дня, — ответила Паскаль. — Кстати, вашему мужу придется взять грузовик и поехать со мной в аэропорт. У моих друзей может быть с собой много вещей, а багажник моей машины не слишком вместителен…

— Вчера Мариус повредил спину. По вашей милости, между прочим, — перебила ее Агата и, прищурившись, посмотрела на Паскаль. Теперь в ее голосе звучало самое настоящее осуждение, словно это не она, а Паскаль была горничной. Но Паскаль проигнорировала выпад.