Французские каникулы

Джон и Паскаль оставались в своей комнате почти час и спустились только к ужину, который приготовила для всех Гвен. Каким-то чудом ей удалось склонить к сотрудничеству Агату, и та взяла на себя все подсобные операции — мытье овощей, изготовление соусов и поиски укатившихся под буфет баночек с перцем, солью, кардамоном и мускатным орехом. Поварихой Гвен оказалась неплохой — во всяком случае, готовила она не хуже Паскаль. Как ни странно, особенно ей удавались блюда французской кухни (правда, Джон как-то заметил по этому поводу, что из французских продуктов очень трудно приготовить что-нибудь американское).

Сегодня Гвен приготовила сырное суфле и баранину по-лиопски, а на десерт были печеные яблоки в сиропе и вино — ароматное, крепкое, приятное па вкус и дорогое. Они с Робертом купили его в Сен-Тропе специально для прощального ужина, но Гвен вдруг передумала.

— Никогда не откладывай приятное на потом, — сказала она Роберту, когда он выразил удивление, увидев на столе знакомые бутылки с залитыми сургучом пробками.

Все думали, что Джон будет дуться па Паскаль, но, вопреки ожиданиям, он выглядел очень довольным, почти счастливым. Они не видели его таким с того самого дня, когда Паскаль заболела. Он шутил, заигрывал с женой, а после четвертого бокала вина признался, что на самом деле кое-что французское ему все-таки нравится…

— Например, вина, — ввернула Паскаль.

— И женщины, — парировал Джон и ущипнул ее за руку.

— Пожалуй, я запишу это и дам ему подписать, — вмешался Роберт. — Впрочем, в любом случае мистеру Донелли будет очень трудно отказаться от признания, сделанного в присутствии пятерых свидетелей, — я говорю это как судья.

Кстати, мадам Жардин, мать Паскаль, тоже женщина, — добавил он лукаво. — Могу я заключить, что она тебе тоже нравится?

— Ничего подобного! — взревел Джон. — Она не женщина, она — чудовище! Змея!.. Нет, ваша честь, вы меня не поймаете. Быть может, я пьян, но я еще не сошел с ума!

При этих его словах все рассмеялись, и Джон, с довольным видом откинувшись на спинку стула, закурил сигару. Свободной рукой он обнял за плечи Паскаль, которая выглядела замечательно. Эрик и Диана тоже разговаривали вполне мирно, а Роберт и Гвен выглядели как самые настоящие влюбленные. Со стороны все шестеро выглядели как одна команда — тесная, спаянная группа близких друзей. И хотя Гвен была среди них новичком, за те две недели, что она прожила с ними в Сен-Тропе, к ней привыкли и уже считали своей. И теперь всерьез обсуждали вопрос о том, чтобы приехать сюда всем вместе и на будущий год.

— Только в следующий раз я привезу с собой из Нью-Йорка все необходимые трубы, прокладки и гайки, — решительно сказал Джон. Ему так и не удалось привести в порядок унитаз, и их туалетная комната то и дело превращалась в маленькое подобие озера Мичиган; Паскаль, во всяком случае, утверждала, что и там, и там вода пахнет совершенно одинаково.

Однако, несмотря на эти и другие маленькие неудобства, все шестеро сошлись во мнении, что прошедшие три недели были на редкость приятными. В Сен-Тропе они приехали отягощенные серьезными проблемами, но теперь все они были решены или почти решены. Роберт и Гвен окончательно убедились, что не могут жить друг без друга; Эрик и Диана спасли свой готовый распасться брак; Диана и Паскаль узнали как следует Гвен, которую вначале встретили в штыки. Что же касалось Джона, то он счастливо избежал неминуемой смерти. Иными словами, причин считать отдых неудавшимся у них не было, и они дружно подняли последний бокал за то, чтобы и в будущем году ничто не помешало им встретиться в Сен-Тропе.

До конца августа оставалась всего неделя, и она пролетела до обидного быстро. Они купались, загорали, катались на яхте, ужинали в ресторанах, вели разговоры далеко за полночь и отсыпались «впрок». Правда, Паскаль все еще страдала от легких приступов тошноты и головокружений, однако ей стало заметно лучше, и Джон совсем успокоился. Единственным, что омрачало их спокойное и безмятежное существование, была мысль о том, что хочешь не хочешь, а через несколько дней придется возвращаться домой, к привычной домашней рутине и служебным обязанностям.

Последний вечер в Сен-Тропе решено было отметить как следует. По этому случаю Джон купил целую корзину омаров и, оставив ее на кухне, отправился искать Гвен, которая вызвалась приготовить их в сметане и хересе. Пока он ходил, пара этих крупных ракообразных выбралась из корзины на пол и атаковала вертевшихся тут же пуделей, вызвав страшный переполох. На визг несчастных животных сбежались все обитатели виллы, за исключением Мариуса, который по обыкновению крепко спал в своей комнате. Джон как раз собирался поставить десятку на то, что омары одолеют пуделей в первом же раунде, когда в схватку вмешались высшие силы в лице облаченной в коротенькие белые шорты Агаты. Схватив своих любимцев в охапку, она поспешно ретировалась, а Роберт и Эрик, вооружившись шумовкой, загнали омаров обратно в корзину.