Французские сказки и новеллы (ЛП)

А через некоторое время в мою комнату вошла фея Злодейка. «У меня для тебя добрые вести, — объявила она. — Несколько часов назад прибыл твой жених. Приготовься его принять. Вот твой наряд и драгоценности».  — «Кто вам сказал, что я хочу выйти замуж? — воскликнула я. — У меня вовсе нет такого намерения. Отошлите прочь короля Мигонне, ради него я не приколю и лишней булавки: покажусь я ему красивой или уродиной, все равно ему меня не видать». — «Ого-го! — сказала, разозлившись, фея.  — Экая бунтовщица! Экая безмозглая девчонка! Но я не шучу, я тебя…» — «А что еще вы можете мне сделать? — прервала я фею, покраснев от ее бранных слов. — Что может быть печальнее моей участи — влачить свои дни в башне в обществе попугая и собачки, по нескольку раз на дню любуясь устрашающим видом зловещего дракона?» — «Ах, негодница! — вскричала фея. — И зачем только мы холили тебя и лелеяли? Недаром я говорила сестрам, что нам отплатят черной неблагодарностью». И она пошла к сестрам и рассказала им о нашей ссоре. И все они были разгневаны моим поведением.

Попугай и собачка стали горячо меня убеждать, что, если я буду продолжать упрямиться, я навлеку на себя страшные беды. Но я так гордилась тем, что мне принадлежит сердце могущественного государя, что пренебрегла и гневом фей, и советами моих бедных маленьких приятелей. Я не стала наряжаться и нарочно причесалась кое-как, чтобы отвратить от себя Мигонне. Наше знакомство произошло на террасе. Он спустился туда на своей огненной колеснице. С тех пор как в мире появились карлики, никогда еще свет не видывал такого крошки. Он ступал по земле своими орлиными лапами и в то же время коленями, потому что ноги у него были без костей, да вдобавок ему еще приходилось опираться на алмазные костыли. Его королевская мантия, длиной всего в половину локтя, на треть волочилась по земле. Голова у него была размером с громадный бочонок, а нос такой длинный, что на нем сидела целая стая птиц — карлика забавлял их щебет; борода у него была такая густая, что в ней свили гнезда канарейки, а уши на целый локоть торчали над головой, но это было почти незаметно, потому что карлик носил высокую остроконечную корону, чтобы казаться выше ростом. От пламени, извергаемого его колесницей, спеклись плоды, высохли цветы и иссякли родники в моем саду. Он двинулся ко мне, открыв объятия, я застыла на месте как вкопанная. Первому конюшему пришлось приподнять карлика, но, едва он поднес его ко мне, я убежала к себе в комнату, заперла все окна, а Мигонне в страшном гневе отправился к феям.

Они снова и снова просили у него прощения за мою неустойчивость и, чтобы умилостивить Мигонне, так как они его боялись, решили ночью, когда я буду спать, привести карлика в мою комнату и, связав меня по рукам и ногам, погрузить в его огненную колесницу, чтобы он увез меня с собой. Составив такой план, феи почти не стали меня бранить за мое поведение. И только сказали, что надо постараться искупить мою вину. Попугай и собачка очень удивились такой снисходительности фей. «Мое сердце чует недоброе, госпожа, — сказала мне собачка. — От фей можно ждать чего угодно, в особенности от Злодейки». Но я посмеялась над ее страхами и с нетерпением стала ждать своего дорогого супруга. Также сгорая от нетерпения, он не замедлил явиться: я бросила ему веревочную лестницу в решимости бежать вместе с ним. Он легко взобрался в мою комнату и стал говорить мне такие нежные слова, что я и сейчас не решаюсь их вспоминать.

Мы беседовали так безмятежно, как если бы находились на его дворце, и вдруг кто-то вышиб окна моей комнаты и влетели феи на своем ужасном драконе. За ними в огненной колеснице следовал Мигонне, а за ним его телохранители на страусах. Принц бесстрашно выхватил шпагу, думая только о том, как уберечь меня от самой страшной участи, какая только возможна, и что вам сказать, государь? Жестокосердные создания натравили на принца своего дракона, и дракон сожрал его на моих глазах.