Французские сказки и новеллы

Меня даже уверяли, что, не желая снашивать своих подметок, он одолжил башмаки у одного из придворных, который не посмел ему отказать. Тут я не поручусь за достоверность, но как бы то ни было, наш добрый король Щелчок с посохом в руке и с котомкой за плечами зашагал по дорогам. Он шел то быстро, то медленно, вроде бы гуляночки, распевая все время песни, а когда этого никто не видел, то не отказываясь от милостыни, если какая-нибудь добрая душа протягивала ему, словно нищему, мелкую монетку. Наконец он добрался до страны Сапиенс и, пройдя большую ее половину, увидел на склоне холма того, кого пошел искать за тридевять земель, — колдуна по прозвищу Сомкнутый Глаз.

Это был старец со строгим лицом, опирающийся на деревянную клюку, украшенную железными нашлепками. Одежда его не только не отличалась роскошью, но скорее поражала убогостью, хотя была сшита из ткани, сотканной из чистого пантагрюэлиона, лекарственного растения, особенно полезного при ангинах. Его окружало стадо белоснежных овец, эти крупные, одно к одному, животные шли за ним по пятам и повиновались его голосу.

Его чресла были опоясаны широким ремнем из кожи то ли коровы, то ли быка — кого именно, мне так и не удалось выяснить.

Рядом на железной цепи, сидело некое чудовище, которого невежды не преминули бы принять за пса, ибо оно лаяло и обладало песьей головой, песьей шерстью, песьим телом, песьим хвостом, но это был не пес, а сука.

Короче говоря, Сомкнутый Глаз, столь великий, столь ученый, столь могучий и столь прославленный колдун, был не кем иным, как пастухом, но пастухом, умеющим не только пасти овец. Едва его заметив, Щелчок любезно шаркнул ножкой и, как положено воспитанному господину, снял свою шапочку. Он уже был готов обратиться к колдуну с изящным приветствием, которое заранее составил, причем, заметьте, совсем не плохо, хотя и несколько своеобразно, и затвердил на память, но Сомкнутый Глаз не дал ему и рта раскрыть.

— Я знаю, что привело тебя ко мне! — крикнул он ему резко.

— Ответь мне только на вопросы, которые я тебе задам, и тогда я решу, заслуживаешь ли ты моей помощи. Знаешь ли ты, кто я?

— Еще бы! Если бы я вас не знал, я бы не пришел столь издалека, — отвечал Щелчок.

— Не ты ли тот король, который ненавидит брак?

— А почему бы мне им не быть?

— Однако, несмотря на это, ты все же желаешь иметь детей?

— Даже если так, что в этом дурного? — ответил король.

— Я доволен тобой! — воскликнул Сомкнутый Глаз. — Плохо бы тебе пришлось, если бы ты хоть на один из моих вопросов ответил односложным утверждением или отрицанием, которые мне ненавистны. Можешь ли ты обещать, что не будешь ими пользоваться, пока не вернешься в свое королевство? Если обещаешь, я выполню твое желание.

Услышав столь сладостные слова, Щелчок потерял голову от счастья. Он кинулся на колени перед пастухом и воскликнул:

— О да, я вам это обещаю!

Не успел король произнести это несчастное «да», как Сомкнутый Глаз впал в настоящее бешенство, все его глаза засверкали и стали метать молнии, а изо рта вырывались огонь и пламя. Он свистнул в пальцы, и тут же один из самых крупных баранов стада оказался между ног Щелчка, вырос до невероятных размеров и припустился галопом, унося на спине несчастного короля, которому ничего не оставалось, как только вцепиться в его шерсть, чтобы не упасть и не разбиться.

Баран несся как угорелый без остановки девять дней и девять ночей, проделав за это время около четырех тысяч триста семидесяти семи парижских лье, остановился у глубокого обрыва и скинул в него короля Щелчка. Несчастный долго катился вниз, ушибаясь о выступающие скалы, и, когда он оказался у ног отвратительного чудовища, на нем уже не было живого места.

Хотя по формам своим чудовище это напоминало человека, назвать его так было невозможно, потому что голова у него была деревянная, вместо глаз сверкали изумруды, борода была изо мха, волосы — из медной проволоки, уши — из пробки, зубы — из выделанной кожи, нос — из папье-маше, руки — из рогов, тело — из стекла, ноги — глиняные, а ступни — выкованы из железа.

— О! — воскликнуло оно, увидев упавшего короля, — наконец-то можно будет снова ударить в колокол, давно у нас не было подходящего языка!

Оно тут же схватило Щелчка и привязало его ногами к цевью вырубленного из камня колокола, который висел между двух скал, так что голова короля оказалась отличным языком. Конечно, она тут же разлетелась бы в куски, если б чудовище не сделало ее тверже алмаза, облив особой жидкостью, рецепт которой знало только оно. Однако этот рецепт, столь редкий в те давние времена, стал впоследствии широко известен, вот почему в нашем обществе теперь столько твердоголовых. Именно в этом ущелье и собирались великие шабаши нечистой силы. Удары колокола разносились в округе десяти тысяч лье, и, едва заслышав звон, все колдуны и колдуньи вскакивали верхом на метлы и мчались на зов.