Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера

Халлера как главное действующее лицо в переговорах. Как сообщал лорд Портмор в Лондон, в ходе встречи «были представлены два письма от маркиза де Бэ к государственному секретарю [д Мендонсе], которые должны были дискредитировать открытие Халлера, но имели совершенно иной эффект». Британцы, настаивает Портмор, вернулись с этой встречи уверенными, что сообщение Халлера имело под собой почву. Еще бы: португальцы сами сознались, что какая-то переписка действительно имела место!{20} Однако другой британский участник встречи, дипломат Томас Леффевр, одновременно доносил в Лондон, что «рассказ француза маловероятен от начала и до конца». По его словам, госсекретарь д Мендонса уверяет, что вся эта интрига была затеяна де Бэ, чтобы посеять вражду между союзниками (впоследствии именно эту версию авантюрист предложит в свое оправдание французским властям) — но это сомнительно. Скорее Леффевр готов поверить, что речь идет об уловке португальцев, надеявшихся таким образом выбить себе дополнительные субсидии; и в любом случае, данный эпизод отражает общую истощенность страны. Вне зависимости от того, имели переговоры место или нет, ключевые лица при португальском дворе не желают больше вести активные военные действия — «никакого толку от этого союзника ожидать не приходится»{21}.

В дальнейшем никакой ясности не наступает, и британские дипломаты и военачальники продолжают интерпретировать происходящее каждый по-своему. В середине мая д Мендонса Корт-Реал сообщил Порт- мору, что португальский командир на границе получил от де Бэ очередное послание с просьбой дать пропуск его представителям для ведения переговоров. На это португальский король якобы велел ответить, что не будет рассматривать никакие предложения о мире, которые не обращены сразу ко всем союзникам, — и приказал сообщить об инциденте британцам{22}. Но в глазах Портмора это лишь подтверждало, что сообщение Халлера было «несомненно правдивым во всех деталях» и позволило «разрушить этот заговор», хотя генерал и был теперь готов допустить, что сам король не был в курсе ранее затеянных его министрами секретных переговоров{23}.

В июне открывается летняя кампания, и все происходящее на фронте теперь воспринимается британцами сквозь призму сообщения Халлера — и наоборот, правдоподобность этого сообщения ретроспективно оценивается в зависимости от событий на фронте. В мае Энтони Корбьер, секретарь Делаваля, надеется, что раскрытие заговора подтолкнет португальцев к более активным действиям на границе{24}. Сам Порт- мор считает, что именно необходимость оправдаться в глазах союзников заставила Лиссабон направить на фронт 12 тыс. человек и хлебные рационы на 40 дней{25}. В общем, поведение португальцев в ближайшее время должно показать, насколько искренни они были, отрицая всякое намерение заключить сепаратный мир{26}. Когда же оказывается, что португальские войска действуют вяло и неудачно, это воспринимается как доказательство правоты Халлера. В июне Портмор просто «убежден» в том, что переговоры имели место: как еще можно объяснить «эту притворную кампанию» («this mock campaign»)?{27} Теперь все его усилия пошли прахом, пишет генерал своему начальству. Он, похоже, вообще не видит больше смысла что-то предпринимать на этом фронте, ведь очевидно, что «все влиятельные лица при [португальском] дворе» симпатизируют французам. Из этого логично следует и предложение наградить Халлера{28}. Понятно, что подобная награда зафиксирует его правоту, а значит, и правоту самого Портмора (и отсутствие его вины в неудачах на фронте). Овладевший британскими военными и дипломатами общий пессимизм, таким образом, оказывается для Халлера весьма кстати. Консул Джон Мильнер все еще сомневается, что португальцы планировали подписать с Бурбонами сепаратный мир, но полагает, что они «почти наверняка» заключили секретное соглашение об отказе от активных военных действий на границе{29}. К этому времени кампания уже окончилась, ничего не достигнув и не успев даже толком начаться; войска расходятся по зимним квартирам. Еще месяц спустя Портмор уже прямо пишет, что португальцы «бесполезны» как союзники, и просит отозвать его в Англию{30}.