Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг.

Операция «Волость» началась 2 июня 1942 г. 9-я и 10-я роты ЛФД были задействованы в первой фазе атаки: выдвинувшись из деревень Галашино и Корявки, они смогли вклиниться на полтора километра в зону противника, по тут же потеряли 4 человека убитыми и 7 ранеными.

Одним из тяжелых моментов в той ситуации было то, что погиб Франсуа Сабиани, служивший в 10-й роте сын известного французского политика и героя Первой мировой войны Симона Пьера Сабиани. Симон Сабиани был главой Марсельского бюро ЛФД и членом политбюро в НФП Жака Дорио. 20-летний Франсуа, юрист по образованию, участвовал в боях против наступающего вермахта в 1940 г. После капитуляции хотел присоединиться к «Свободным французским силам» генерала де Голля и уже ступил на борт корабля, который был должен доставить его в пункт назначения. Однако отец в последний момент приказал ему сойти на берег и отказаться от этой затеи, что сын и сделал. Под давлением отца Франсуа вступил в ЛФД в 1941 г. и хорошо служил; например, в короткой перестрелке 29 мая

1942 г. он проявил себя достаточно храбро. По всей видимости, Франсуа служил в ЛФД в качестве связиста. Его жизнь оборвалась 2 июня, в первый день проведения «Волости», когда их взвод попал в засаду и понес потери от пулеметного огня партизан. В вишистской Франции Сабиани чествовали как героя и мученика (особенно внутри НФП) и посмертно наградили Военным крестом (Croix de Guerre). В сентябре 1943 г. один из легионеров покажет отцу фотографию его сына, лежащего в гробу, что стоит на русской телеге.

Французам дали передышку в один день. 3 июня немцы начали сужать зону окружения.

4 июня теперь уже все три французские роты с раннего утра вновь вступили в бой. Особую роль отвели 11-й роте под командованием капитана Андрэ Демсссина, которая должна была, представляя собой «острие» наступавших частей и используя туманную погоду, пробиться на три километра вперед, закрепиться и подавить противника, пока 9-я и 10-я роты, расширяя прорыв, подойдут к новым позициям и помогут уничтожить партизан.

Демессин с бойцами начал быстро продвигаться вперед, используя туман. К 10 утра он растаял, и французов заметили партизаны. Темп наступления тут же сбил плотный кинжальный огонь с хорошо замаскированных позиций партизан. Рога попала в «огневой мешок». По данным Р. Супы, партизаны предложили французам сдаться, на что капитан Демессин ответил фразой французского генерала Камбронна[22]. После этого он отдал приказ примкнуть штыки и расправил триколор, а легионеры запели «Марсельезу».

На наш взгляд, Супа идеализировал этот эпизод, т.к., например, в мемуарах Пьера Руско, который был непосредственным участником того боя, не содержится упоминаний про триколор и песни. По мнению К. Бенэ, Демессин, скорее всего, просто нецензурно выругался в адрес партизан (или сказал первую часть известной фразы)^{302}. В последний момент капитан и легкораненый капеллан ЛФД Майоль де Люпэ, который тоже участвовал в боевых действиях, личным примером возглавили прорыв и, оторвавшись от перехвативших инициативу партизан, смогли выйти из боя, вынести всех раненых и вернуться в Павлово. Большая часть роты была спасена, но французы потеряли 10 человек убитыми и 40 ранеными^{303}.[23] Этот бой запомнился французам надолго, став для некоторых из них «боевым крещением».

6 июня с военного аэродрома города Починок вылетели 10 бомбардировщиков 10–87 и сбросили бомбы на партизанскую зону.

В этот же день командование 221-й дивизии внезапно осознало, что необходимо «принять меры» по отношению к командиру французского батальона, т.е. к Дюкро. Как отмечает германский исследователь Хартманн, в этом случае причиной послужили не только военные «успехи» батальона (то, что его роту чуть не уничтожили в первом бою): немецкому командованию крайне не понравилось то, что французы грабят и мародерничают при любой возможности^{304}.

По итогам боя 4 июня командир германского штаба связи подполковник Киршбаум принял немедленное решение: отправил в отставку полковника Дюкро, т.к. тот совершил худшую для командира вещь — не повел своих людей в бой.

Киршбаум, как немец, имел немалую власть, несмотря даже на различие в звании, и Дюкро был отправлен во Францию немедленно^{305}. Его, но предложению все того же Киршбаума, заменил Демессин, который встал во главе батальона 7 июня (11-й ротой теперь командовал лейтенант Флемин)^{306}.

Уже после операции командир германского штаба связи изложил свое общее впечатление от батальона и составил отчет, в котором дал нелестную характеристику поведению бывшего командира III батальона во время того окружения, а также и французам в общем^{307}. Интересно и то, что этот доклад на тему французского легиона отмечен и в дневнике Гальдера, в записи от 26 июня (в ранее использованной нами русской версии дневника последние несколько пунктов за этот день просто опущены)^{308}.