Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг.

Несмотря ни на что, легионеры должны были добраться до линии фронта. Мулин-Эккарт проинформировал командование 7-й пехотной дивизии о ситуации, и наконец 17 ноября французам послали 58 грузовиков и 10 автомашин на выручку^{157}. Не всех французов смогли перевезти на грузовиках: те, кто ехали и сопровождали повозки, со всем своим снаряжением, должны были добираться до пункта назначения своим ходом; это произошло лишь к концу ноября. I батальон, штаб и штабная рота прибыли в деревню Новомихайловское[9] на следующий день, 18 ноября^{158}.

19 ноября 638-й пехотный полк официально придали 7-й пехотной дивизии под командованием генерал- лейтенанта барона Эккарда фон Габлепца^{159}.

24 ноября марш завершился. С большим отставанием в Вязьму прибыли части II батальона; по другим данным,

II батальон прибыл только 25 ноября. Так или иначе, 7-я дивизия не могла перебросить II батальон на боевые позиции. Было принято решение использовать его в качестве дивизионного резерва. Батальон занял небольшую деревню (возможно, Николаевку или Андресвку). После того, как I батальон понес тяжелые потери, немцы решили 3 декабря 1941 г. перебросить ближе к боевым позициям подразделения II батальона, по в бою они так и не успели поучаствовать. Их отвели в тыл^{160}.

Можно согласиться с мнением историка А. Ситона, назвавшего легион «неустойчивым»^{161}. Также следует сказать, что легион оказался не готов к ведению боевых действий. Вдобавок ко всему французские подразделения были морально и физически измотаны. Уже в момент прибытия в зону боевых действий в части возникли конфликты. Офицеры выясняли между собой отношения и делили власть. Имело место халатное отношение к своим обязанностям. Прибавим сюда недостаточное снабжение и плохие погодные условия, а также то, что часть легионеров нуждалась в госпитализации. За время марша из строя выбыло (потерялись, отстали, заболели, пропали без вести, дезертировали и т.д.) примерно 400 (!) бойцов, а также французы потеряли некоторое количество лошадей^{162}. Как бы то ни было, ЛФД достиг фронта и теперь должен был проявить себя в бою.

Французы излагали свои первые впечатления от СССР в письмах домой; выдержки из них были приведены в официальном отчете ЛФД. Одного легионера поражали условия жизни: «В Польше общая нищета, крестьяне ходят разутые, покрыты вшами и паразитами и живут как животные. То же самое в России, достаточно примитивные избы, без мебели, практически без предметов домашней утвари, крайне грубая еда (картошка, варенная в воде, и черный хлеб из гречихи). Часто нет кроватей…» Второй писал о военнопленных: «У советских пленных лица дегенератов, способных на все, в оцепенении они тысячами расстаются со своими жалкими жизнями». Третьему запомнилось иное: «Мороз чувствуется все сильнее и сильнее, много обморожений ног, требующих ампутации. На дорогах много брошенной русскими военной техники»^{163}.

Еще один легионер, старый «кагуляр» Поль Вигору (псевдоним «Матье Лорье»), оставил ироничные строки: «Укутанные, мы двинулись в Россию. Это был прекрасный рай. Крестьяне не знали об электричестве, для освещения использовали животный жир, не умели ни читать, ни писать. Ничто не поменялось со времен Сотворения»^{164}.