Французский палач

Девушка заплакала и, ухватив Фуггера за руку, потянула вниз.

Жан сказал:

– Фуггер, это ведь я у тебя в долгу, а не ты у меня. Ты освободил меня из виселичной клетки. Здесь ты обрел покой. Почему бы тебе не воспользоваться этим?

Фуггер улыбнулся и погладил Марию-Терезу по голове.

– Думаю, что покой подождет. Мария-Тереза еще очень юна. – Тут он увидел, как Лукреция энергично кивнула. – И она глубоко мне благодарна. Мне не хотелось бы этим воспользоваться. Если я уеду, а потом вернусь, возможно, мы оба лучше разберемся в этом. И потом, я вам нужен. Я ведь родом из Германии.

Он наклонился и начал утешать плачущую девушку. Бекк тем временем вернулась к отцу и снова кормила его супом. Не поднимая головы, она сказала только:

– Я должна отвезти отца в Венецию, к нашим родичам, где о нем позаботятся. – Тут она подняла взгляд и добавила: – А когда он будет в безопасности, я вернусь за тобой, где бы ты ни был. И никакие силы на свете меня не остановят.

Ее властные слова изумили даже Хакона, который прекратил жевать. Никто, кроме Жана и Фуггера, не понимал, какие силы кроются за этим заявлением. Авраам что-то заподозрил и несколько секунд смотрел на свою дочь. Жан встретился с ней взглядом, но потом отвел глаза и снова уставился на яркое пламя в очаге, на разрушающийся мир, на небеса и ад, которые притягивали его к себе.

– Значит, решено, – проговорил он. – Мы отправимся завтра же.

* * *

Позже, когда были сделаны все приготовления для того, чтобы выехать на рассвете, спутники в последний раз собрались на нагретом дворе. Небо было усеяно яркими алмазами звезд. Завтрашний день позабылся за пиром, подобного которому еще не было. Друзья ели и пили, смеялись и пели. Сага о галерах была повторена снова, вызвав громкое одобрение. Фуггер показывал созвездия, рассказывая мифы. В основном это предназначалось Марии-Терезе. Жан сидел рядом с Бекк, не прикасаясь к ней и даже не глядя в ее сторону. Оба почему-то вдруг начали стесняться друг друга – и в то же время оба знали, что, как только старик уснет, снова уединятся тайком. Но Авраам был оживлен: казалось, он проспал тысячу лет и теперь наконец пробудился.

В предыдущие вечера Хакон несколько раз гадал на рунах, комментируя прошлое и провидя будущее. Он обещал Марии-Терезе жизнь, полную любви и довольства, «Скорпионам» – вторую беспрецедентную победу в будущем году на Палио, Джануку – должность визиря по возвращении в Стамбул. Лукрецию, приехавшую с новостями, это очень заинтересовало, поскольку сама она гадала по руке и на картах. Руны сообщили ей, что впереди ее ждет ночь любви с высоким светловолосым чужеземцем – и ни она, ни Хакон не сомневались в том, что это предсказание исполнится очень и очень скоро.

Только будущее Жана оставалось невыясненным, и теперь, поддавшись действию выпитого вина и близости любимой, к которой пока нельзя было прикоснуться, он решил, что ему необходимо отвлечься.

– Ну-ка, Хакон, давай заглянем в сумерки моей судьбы.

Скандинав снова высыпал руны на зеленую ткань, расстеленную на плитках, перевернул их, перемешал и заставил Жана тоже перемешать их.

– А теперь, – произнес скандинав серьезным голосом, которым всегда делал предсказания, слегка гнусавым, чрезмерно внятным, так что остальным приходилось делать над собой усилие, чтобы не расхохотаться, – сосредоточься на своем вопросе, заключи его в самое свое сердце и выбери три руны. И положи их перед собой так, как тебе покажется правильным.

Жан подумал о любви – и сделал так, как ему велел Хакон. Скандинав заставил его перевернуть их по очереди, характеризуя каждую кость по мере ее появления.

– «Рад». Прямая. Я бы сказал, что ты отправляешься в путешествие и ты…

Его прервал общий смех.

– Это нам и без вмешательства духов известно, скандинав. Иначе я зря набивал ваши седельные сумки! – крикнул Матиас.

Хакон скорчил обиженную гримасу и продолжил предсказание:

– Извольте слушать. Эта руна связана с богом Одином. Здесь, в Италии, он – Меркурий. В некоторых культурах он – ворон. И везде может означать обман.

– Ты это слышал, Демон? – крикнул Фуггер птице, гордо восседавшей у них над головами на ветке каштана. – Даже руны тебе не доверяют!

Перебивая их шутки, Хакон добавил:

– Говорится о путешествии, в котором может произойти все, что угодно. Но следующие руны сообщат нам о его результатах. Переверни следующую, пожалуйста.

Пряча улыбку, Жан перевернул среднюю кость.

– Она похожа на стрелу, которая летит к тебе, Жан. Пригнись! Особенно если ее выпустил я!

Джанук засмеялся – пока не увидел лица Хакона. Великан немного побледнел, и голос его перестал звучать так напыщенно.

– Это «тир». Перевернутая. Бог войны. Посмотрите, я ношу такую руну на шее. – Он вытащил из-под куртки шнурок с металлической стрелой. – Когда эта руна прямая – это руна силы, отваги и даже безумия в битве. Знак берсеркера.

Он на мгновенье замолчал, разглядывая кость.

– А когда она перевернутая? – спросила Бекк, присоединяясь к их кружку.

Хакон не ответил, сказав только:

– Последнюю, Жан.