Французский «рыцарский роман»

Новые проблемы воспроизведения действительности и, соответственно, во многом новый тип рыцарского романа возникают в творчестве одного из самых значительных французских романистов первой половины XIII столетия, Жана Ренара.

Сведений о жизни поэта немного, да и они недостоверны. Предполагают, что Жан Ренар родился в местечке Доммартеи, близ Санлиса, в последней четверти XII в. По-видимому, он много путешествовал, побывал при Шампанском и Фландрском дворах, ища покровительства. Умер он, очевидно, около 1250 г. Круг его творческого наследия до сих пор вызывает споры. С той или иной долей достоверности ему приписывают три рыцарских романа — «Галеран Бретонский» (ок. 1195; атрибуция наиболее спорна), «Коршун» (ок. 1200), «Роман о Розе, или Гильом из Доля» (ок. 1210), а также «Лэ о тени» (ок. 1220).

Мы не будем заниматься атрибуционными вопросами. Между тремя романами, приписываемыми Жану Ренару, действительно больше сходства, чем различия, поэтому не исключено, что их автором был один человек. Но в данном случае это не так уж важно. Куда существеннее, что все три перечисленных романа отражают одну тенденцию, могут быть отнесены к одному типу рыцарского романа. Новому типу, сложившемуся как раз в первой трети XIII столетия.

Роман «Галеран Бретонский», наиболее сомнительное — с точки зрения атрибуции — произведение Яуана Реи ара [139], не раз уже привлекал к себе внимание ученых [140]. Произведение это справедливо считается важной вехой в развитии французского рыцарского романа. Действительно, книга отмечена рядом новых черт, несмотря на то, что в ней немало заимствований из предшествующих произведений романного жанра. Даже не просто заимствований. Основная фабула произведения, так сказать, ее сюжетный костяк повторяет «Лэ о Ясене» Марии Французской. Но Ренар значительно расширяет повествование, создает значительно более широкую картину действительности, иначе расставляет акценты.

Одна из основных проблем книги — это тяжелая доля девочки-подкидыша, ее борьба за свое место в жизни. Поразительно, насколько это произведение своим сюжетом, своими образами намечает далекую перспективу развития французского бытового психологического романа. Ситуация «Галерана Бретонского» повторяется, например, затем (конечно, вне всякой связи с этим средневековым романом) в «Жизни Марианны» Мариво. Отдельные ситуации книги заставляют вспомнить и о «Монахине» Дидро.

Начинается роман немного в духе фаблио, опыт которых, по-видимому, не прошел мимо Жана Ренара. Острая на язык, злоречивая сплетница мадам Жант распускает слухи о легкомысленном поведении одной своей соседки, родившей двух близнецов, а это, мол, верный признак супружеской измены (см. ст. 153—161). И как наказание за подобное злословие сама мадам Жант производит вскоре на свет двух девочек. Ну чем не ситуация фаблио? Но на этом незамысловатая веселость повествования кончается. Мать решает скрыть ото всех свой мнимый грех и подбросить одного из детей куда-нибудь в надежное место. Верный слуга Гале увозит малютку. На глухих лесных дорогах, по которым ему приходится пробираться, его пугают не неожиданные встречи, не чары колдунов или дикие звери. Он боится другого: его страшит, что своими грубыми мужскими руками он не сбережет нежное детское тельце. Неловко, но старательно и трогательно он заботится о ребенке, добывает ему подходящую пищу, укрывает от холода, купает и перепеленывает на стоянках. Причем стоянки эти — не на лесных опушках и не на перекрестках дорог. Густой лес, который казался бесконечным в «авантюрных» романах и был населен фантастическими существами, здесь одомашнен. Лесная дорога неизменно приводит путника в город или селение, где он находит стол и кров. И города эти не фантастические. В романе довольно точно описаны северофранцузские города Руан, Реймс, Нант, Метц, Шалой и некоторые другие. По-видимому, автор был уроженцем этих мест, или не раз бывал там. Но важна не точность этих описаний, которая, конечно, относительна, а интерес к вполне конкретной действительности современной автору эпохи.

Слуга оставляет колыбель с младенцем под могучим стволом ясеня, близ монастыря, носящего красноречивое название «Босежур». Монахини находят малютку, берут ее на воспитание и дают ей имя Френ (т. е. Ясень).

Было бы неверно полагать, что автор рисует своих героев, используя как бы лишь черную или белую краску. Мадам Жант — злоречивая сплетница и, казалось бы, бездушная мать. Но она жестоко терзается, отсылая родное дитя (см., например, ст. 619—641 и др.), и укутывает ребенка роскошным покрывалом, вытканным ее заботливой рукой. Между прочим, характерно, что на этом покрывале изображены любовные сцены из прославленных рыцарских романов предшествующего периода: