Французский «рыцарский роман»

Mout voi conteors ki tendent

A bien dire et a recorder
Contes ou ne puis acorder
Mon cuer, car raisons ne me laisse;
Car ki verte trespasse et laisse
Et fait venir son conte a fable,
Ce ne doit estre chose estable
Ne recetee en nule court;
Car puis que mencoigne trescort,
Et vertes assicre remaint.

(v. 10—19)

Герои, после их ночного побега из императорского дворца, после их разлуки, вызванной глупой случайностью, испытывают немало превратностей судьбы. И обоим приходится зарабатывать себе на жизнь. Гильом служит на постоялом дворе, затем поступает в лакеи к зажиточному буржуа из Сен-Жилля, подвизается в качестве егеря у местного графа. Аэлиса, после ряда скитаний, поселяется в Монпелье, где живет шитьем и вышиванием, а также тем, что по известным ей рецептам составляет особые душистые «шампуни», которыми моет головы наиболее почитаемым горожанам. Затем она поступает камеристкой в семью графа Сен-Жилля, где ей приходится, в частности, чесать спину хозяина дома:

Apres souper, quant li cuens vint

En la cambre por son deduit,
Que c’on apereilloit son fruit,
Il se despoille por grater,
Et n’i laisse riens a oster
Fors ses braies; nis sa chemise
Li a cele fors du dos mise
Ki les autres vaint de biaute:
.I. surcot qui n’est pas d’este
Li revest por le froit qu’il doute.

(v. 7030—7039)

Граф растягивается у очага, кладет голову на колени Аэлисы, и девушка запускает ему руку под сюрко:

Ele a son destre bras gete

Parmi le mingaut du surcot
Le conte, qui son cief li ot
Mis par chierte en son devant.

(v. 7054—7057)

Таких подробностей в романе множество. Да и не могло быть иначе, коль скоро автору приходилось входить в мельчайшие детали повседневного городского быта, описывая, например, как Аэлиса и ее спутница Изабелла (дочка одной простой женщины из Туля, приютившей как-то на одну ночь героиню) устраиваются в Монпелье, обставляют их скромный домик, обзаводятся всем необходимым и т. п. Вообще вещный мир привлекает Жана Ренара прежде всего. Характерно, что, описывая какой-либо персонаж, даже протагонистов, он по сути дела описывает его одежду, и описывает подробно. Что касается внешности, в частности внешности героини, то ее описания в романе традиционны, литературны (сравнения с персонажами известных произведений литературы предшествующей эпохи) и по возможности беглы.

«Коршуна» вряд ли можно было бы назвать в полном смысле слова «рыцарским» романом. Собственно рыцарским свершениям посвящена лишь его первая часть, где рассказано об экспедиции графа Ричарда в Святую Землю. Все основное повествование, рассказывающее о невзгодах любовников, по своему тону, по интересу к бытовым деталям, по широко обрисованному социальному фону приближается к роману плутовскому, по крайней мере заставляет его предчувствовать, хотя, конечно, его герои — совсем не «пикаро».

Хотя любовь Гильома и Аэлисы обрисована радужными красками, хотя она зарождается еще в самой ранней юности героев, не знает колебаний и сомнений и подвержена лишь внешним испытаниям, роман вряд ли можно считать «идиллическим». Любовь молодых людей, как ее описывает Жан Ренар, лишена целомудренной чистоты, чем на первых порах отличались чувства героев идиллических романов XII в., например Флуара и Бланшефлор. Так, перед побегом Гильома и Аэлисы героиня напоминает юноше о тех нескромных ласках, которым они столько раз предавались:

— Ahi! Guilliaumes, biax amis,

Tantes foies aves mis
Vos beles mains qui si sont blanches
A cest bel ventre et a ces hanches
Et taste mon cors en tos sens!

(v. 3283—3287)

Сосредоточившись на изображении быта (в том числе и замкового быта, как его будничной повседневности, так и его праздничной, торжественной стороны), Жан Ренар значительно меньшее внимание уделяет психологии героев. Да им, собственно, и некогда «переживать»: они то в пути, то в нерадостном повседневном труде. А если поэту и приходится изображать эмоции, то он передает их большей частью через жест. Таково, например, описание отчаяния Гильома, когда он, погнавшись за коршуном, теряет Аэлису, или изображение радости девушки, узнающей в простом егере-сокольничьем своего милого.