Французский «рыцарский роман»

Третья, драматическая часть романа, полная тревог и неизвестности, заканчивается идиллически: герои прощены вавилонским эмиром и отпущены на свободу. Все кончается счастливым браком. Флуар принимает христианство и приобщает к нему всех своих подданных[63] (иначе и быть не могло в произведении, возникшем в средневековой христианской Европе). От этого счастливого супружества появилась якобы на свет Берта Большеногая, жена Пипина Короткого и мать Карла Великого. Но этот забавный генеалогический мотив не играет никакой роли в повествовании, будучи упомянут лишь в первых стихах романа (ст. 9—12); показательно, что в более пространной версии произведения он вообще отсутствует. Поэтому эта робкая попытка автора быть историчным (т. е. привычно связать изображаемое с определенным историческим рядом) явно случайна и конвенциональна. Здесь нельзя не видеть проявления очень важной тенденции, которая вскоре в куртуазном романе возобладает. Мы имеем в виду вычленение изображаемого из реальной действительности и перенесение его в некий воображаемый, вполне фиктивный художественный мир. В романе «Флуар и Бланшефлор» в этом направлении был сделан первый робкий шаг. И шаг этот состоял в обрывании исторических связей, на что не могли вполне решиться не только авторы романов на античные сюжеты, но и, пожалуй, даже такие писатели, как нормандец Тома.

Фабула «Флуара и Бланшефлор» вполне соответствует сюжетной структуре позднегреческого романа. Этому не приходится удивляться: византийские корни произведения очевидны. Они могут быть объяснены как контактами с Ближним Востоком в результате крестовых походов, так и соприкосновением с арабизированной Испанией. «Флуар и Бланшефлор» мог, наконец, иметь отдаленные корни и в южной Италии, где издавна было сильное греческое влияние. Для нас важен созданный этой книгой новый тип романа, который затем породил немало образцов и к которому, несомненно, принадлежит и «песня-сказка» «Окассен и Николетт».

Этот тип куртуазного романа не противостоит другим его типам, и в нем вряд ли можно обнаружить «антиаристократические тенденции», как это иногда представляется 30. Роман этот вполне укладывается в куртуазные рамки. Строго говоря, «Флуар и Бланшефлор» — это не рыцарский роман. Рыцарские подвиги заменены здесь превратностями судьбы, приключениями. Герои проявляют стойкость и последовательность не в поединке, а в любви. Смелость заменена здесь терпением, воинская сноровка — настойчивостью и хитростью. Роман такого типа не воодушевлял, а трогал, не удивлял, а умилял. Существует мнение, что роман типа «Флуара и Бланшефлор» характеризуется каким-то особым, повышенным интересом к быту31 и даже известным «демократизмом». Это неверно. Бытовые детали обнаруживаются в очень многих романах эпохи и легко сочетаются с самой невероятной фантастикой.

Что касается демократических симпатий автора, то это тоже заблуждение; достаточно сказать, что бароны Флуара принимают крещение вслед за своим сеньором охотно и радостно, вот среди вилланов встречаются упрямцы, и как раз с ними герой расправляется весьма круто. Просто характер конфликта, средиземноморская атмосфера, интерес к восточной экзотике сместили внимание в сторону быта, а также привели к созданию некоторых «простонародных» персонажей (корабельщиков, купцов, привратника башни, в которой томится девушка, и т. д.), и с ними часто сталкивается герой. Эти персонажи описаны не гротескно, как это было в ряде других произведений романного жанра.

30 См. История французской литературы. Т. 1. М. — Л., 1946, с. 122.

31 Там же с. 121. ---88---

Основная идея романа — это красота и благородство любовного чувства, которое не могут одолеть ни козни недоброжелателей, ни превратности судьбы и которое одерживает победу вопреки всем преградам. «Флуар и Бланшефлор» — это роман о праве чистого и благородного сердца на счастье.

«Время Кретьена» в истории французского рыцарского романа было в достаточной степени пестрым периодом, когда, как мы уже имели возможность убедиться, рядом существовали самые разные произведения, отражающие различные тенденции в эволюции жанра. Слово «тенденции» здесь очень подходит. В интересующий нас период трудно говорить о «направлении» или даже «течении». Очень многое в типе романа диктовалось его темой, его источниками. Античные сюжеты требовали некоторой приподнятости стиля, красочности деталей, сильных и острых страстей, наконец — повествования в достаточной степени обширного, подробного, созданного на «долгом дыхании». «Бретонская» тематика окутывала произведение в некий северный туман, где то возникали, то исчезали всякие загадочные существа, а герои сталкивались на каждом шагу с волшебством и магическими заклинаниями («гейсами»). В романах «византийского» типа приключения были более обыденными, и вмешивались в жизнь протагонистов не таинственные колдовские силы, а превратности обычной человеческой судьбы.