Французский «рыцарский роман»

Если в «Гибельном погосте», как и в романах Рауля де Уденка, сколь бы типичны они ни были для своего времени, перед нами довольно поверхностное следование «урокам» Кретьена де Труа, то на рубеже XII и XIII столетий и в первой половине XIII в. нельзя не заметить постепенного отхода от заветов «учителя». Дело не в том, что приключения героев теперь не так четко детерминируются их характерами, как это было в романах Кретьена. В новых произведениях романного жанра появляется назойливая назидательность, уживающаяся рядом с самыми головокружительными авантюрами. Исследовавший романы этой поры Ж.-Ш. Пайен писал: «Я констатирую, что рядом с эпизодами, заслуживающими подражания (в той мере, в какой они подают пример куртуазного совершенства), в стихотворных романах после Кретьена встречается также немало эпизодов, рисующих совсем иную картину нравов и переживаний» 12. И далее: «Параллельно куртуазным мифам, или, точнее говоря, вклинившийся в самые куртуазные эпизоды, начинает чувствоваться глубокий пессимизм, ставящий под сомнение веру в любовь и заставляющий увидеть в облике дамы — потаскуху, а в облике героя — мужлана. Вот где проявляется демифологизация. Сознательная и добровольная? Это уже другой вопрос» 13. Между прочим, вопрос этот было бы уместно хотя бы поставить...

Наиболее яркими примерами рыцарских романов, в которых особенно явной демифологизации подверглись куртуазные идеалы, Ж.-Ш. Пайеи считает анонимные «Идер» и «Дурмарт Валлийский» и «Фергюс» Гильома Леклерка. Герой «Идера» встречается по меньшей мере в двадцати французских рыцарских романах; между прочим, в «Эреке и Эниде» Кретьена этот рыцарь наносит оскорбление королеве Геньевре, за что его наказывает юный Эрек. Теперь, в «своем» романе, Идер сам ищет приключений, сражается с другими рыцарями Круглого Стола, а также бьется с карликом, с двумя кровожадными великанами, с дикими зверями и т. д. Одна из важных сюжетных линий романа — поиски героем своего отца графа Нута, с которым он предварительно сражается, и лишь затем следует трогательная сцена узнавания.

Многое в романе решено трафаретно — поединки, изображение любовного переживания как болезни (например, ст. 2696—2701) и т. п. Но нельзя не отметить и новых мотивов. Так, в начале романа молодой Идер, желающий приобщиться к рыцарскому братству, попадает ко двору короля Ивенанта. Этот персонаж описан в традициях не куртуазной литературы, а городской. Это типичный комичный муж-рогоносец из фаблио. Он предлагает герою поухаживать за его женой, твердо веря в ее неколебимую добродетель. Однако и дама оказывается близка к персонажам полупристойных городских стихотворных новелл. Воспользовавшись сном юноши, она ложится в его постель и заключает героя в свои объятия. Идер пытается оттолкнуть назойливую красотку, но тщетно: ее объятия сжимаются еще сильнее. Тогда молодой человек вскакивает и ведет себя по отношению к королеве, к хозяйке дома, где он остановился на ночлег, к даме совсем не куртуазно:

Yder la fiert del pie al ventre

Si qu’el chei ariere enverse
E qu’el en devint tote perse.

(v. 376—378)