Французский садовник

— Мы будем снова играть в индейцев, — объяснил он и для вящей убедительности издал боевой клич, приложив ладошку ко рту.

— Это мой дом, а значит, и мой мусор, — возразил Дэвид, натягивая сапоги.

Миранда поняла, что его терзает ревность к Жан-Полю. Вот почему Дэвид взял ее за руку и отправился на прогулку с детьми. Жан-Поль оказался лучшим отцом, чем он. Вместо веселья ее охватил мучительный стыд. Ее муж вынужден состязаться с садовником, желая доказать, что как отец чего-то стоит.

Ночью, впервые за долгое время, они были близки. Устав от одиночества, истосковавшаяся по мужу Миранда должна была бы испытывать благодарность, но ее переполняла обида. Она знала, что Дэвида подстегивает присутствие Жан-Поля. Он просто метил свою территорию, как пес задирает лапу возле дерева. Миранда закрыла глаза, стараясь выбросить из головы мысли о французе, и вдруг почувствовала, как губы Жан-Поля касаются ее губ, а руки ласкают ее тело. В это упоительное мгновение она поняла, что садовник волнует ее как мужчина. Она крепко прижалась к мужу, с неожиданной яростью обвила его руками и ногами, пытаясь раствориться в знакомом ощущении их близости, как будто боялась, что мысли о другом мужчине еще больше отдалят от нее Дэвида.

На следующее утро они отправились в церковь. Поскольку Клейборны впервые пришли на службу, их появление вызвало всеобщий переполох — чужаков разглядывали с любопытством, словно новых зверей в зоопарке.

Преподобная Фрида Били восторженно сжала руку Дэвида своими пухлыми ладонями.

— Очень рада видеть вас. Я знала, что в конце концов вы придете, — протянула она сладким как патока голосом.

Сторм и Гас тихонько хихикали, поглядывая на пугающе необъятную грудь викария. Когда преподобная говорила, грудь ее под платьем тряслась как желе.

Шагая по проходу между рядами, Миранда заметила Троя и Генриетту и улыбнулась им. Она думала, что в церковь ходят только пожилые люди. У Троя загорелись глаза при виде ее пальто от Дольче и Габбаны, с поясом и меховым воротником, и кожаных сапожек, а Генриетта смущенно помахала рукой, завидуя непринужденному шику и стройной фигуре Миранды. Дэвид уверенно направился к передней скамье, ожидая найти ее незанятой: кому, как не Клейборнам, первому семейству Хартингтона, сидеть здесь? Но к его разочарованию, скамью успел захватить полковник Пайк, брюзжавший о гнусностях современного мира, таких как женщины-викарии. Рядом сидели Джоан Хейлшем и ее восьмидесятилетний кавалер, изучавший молитвенник сквозь толстенные стекла очков. Дэвид неохотно опустился на скамью за ними.

Сторм с Гасом совсем заскучали бы во время службы, если бы не органистка Дороти Дипвуд, которая то разгонялась, то замедляла темп, не обращая ни малейшего внимания на прихожан. Лишь последние строки псалма удалось спеть вместе с органом. Преподобная Били металась по нефу, бурно жестикулируя и делая паузы после каждого слова, словно обращаясь к детям. Дэвид находил это забавным, а Миранда, недолюбливавшая церковные службы, поскольку в детстве приходилось слишком часто их посещать, предпочитала наблюдать за детьми. Рассеянно обводя глазами изящные каменные стены и сводчатые потолки, она в который раз задумалась, как удавалось строителям древности возводить такие великолепные храмы без помощи современных технологий. Она готова была думать о чем угодно, лишь бы не вспоминать о Жан-Поле. В своей проповеди пасторша призывала паству находить время радоваться мелочам в бурном водовороте жизни, но ни Миранда, ни Дэвид не прислушивались к ее словам.

После службы полковник Пайк пригласил Дэвида к себе домой, взглянуть на его военные награды. В сквере возле церкви Миранда остановилась поболтать с Троем и Генриеттой, пока дети исследовали могильные плиты. Затеяв веселую игру, Сторм и Гас принялись перепрыгивать с одной плиты на другую, словно переходили речку вброд, переступая с камня на камень. Солнце ярко сияло, и прихожане не торопились расходиться. Подставляя лицо теплым солнечным лучам, Миранда вдруг с удивлением ощутила себя частью маленькой хартингтонской общины. Как, оказывается, приятно стоять у церкви с детьми и мужем, болтать с прихожанами и знать, что дома на кухне миссис Андервуд готовит ростбиф и йоркширский пудинг. Жизнь постепенно налаживалась.

— Почему бы вам не зайти ко мне подстричься, дорогая? — предложил Трой. — У вас чудесные волосы, но им можно придать чуть больше объема, если сделать стрижку лесенкой.

— Такой стрижки мне никогда не делали, — нерешительно протянула Миранда, сомневаясь, что можно довериться кому-то, кроме Роберта из салона «Ричард Уорд».

— Тогда приходите просто так, выпьем по чашке чаю в салоне.

— С удовольствием. Может, завтра утром?

— Приходите, как только отправите детей в школу. У меня до десяти не бывает клиентов.

— А я не открываю магазин до десяти, — добавила Генриетта.

— Я принесу горячие круассаны от Кейт, но нам придется спрятаться в глубине салона. Кейт придет в ярость, если увидит нас, — предупредил Трой.

— А не проще ли нам встретиться в кондитерской? — спросила Миранда.