Французский шелк

— Что за чушь ты несешь, Ясмин! Уайлд никогда не был для меня критерием вкуса. И уж, конечно, не был моей совестью. Ты это прекрасно знаешь.

— Единственное, что я знаю, так это то, что ты изменилась с тех пор, как его нашли мертвым. Расслабься. Он уже больше не сможет ткнуть в тебя пальцем.

Неосторожные реплики подруги взбесили Клэр, тем более что их вполне мог слышать Кассиди. Клэр изменила своему строгому правилу и позволила ему наблюдать за съемкой издалека; она надеялась, что, приоткрыв ему эту сторону своей жизни, отвлечет его внимание от других. Присутствие Кассиди, похоже, не смущало никого, кроме самой Клэр, Из-за него она постоянно нервничала и была на грани срыва, хотя и исполняла свои обязанности так же четко и умело, как всегда.

Клэр почувствовала, что Кассиди не оставил без внимания брошенные Ясмин упреки, хотя выражение его лица оставалось бесстрастным и не выдавало и намека на то, о чем он в тот момент думал.

Ворчливым тоном Клэр сказала:

— Сними как есть, Леон.

Через полчаса съемку закончили, и все начали расходиться. Вполголоса Клэр обратилась к Ясмин:

— Я бы хотела поговорить с тобой.

Через пять минут Ясмин появилась в их спальне:

— Я знаю, ты вне себя.

Клэр сидела, откинувшись на резное изголовье кровати. За спиной у нее высилась гора подушек в белоснежных льняных наволочках, пахнущих чистотой и крахмалом.

— Я думаю, в сложившейся ситуации, Ясмин, твои замечания о смерти Джексона Уайлда были совершенно неуместны и к тому же сделаны в слишком грубой форме.

Ясмин повела безукоризненно очерченной бровью.

— Кому какое дело до него и кого волнует, что я о нем говорю?

— Помощнику окружного прокурора Кассиди есть дело. — Клэр вытянула ноги на кровати. — Мне бы не хотелось, чтобы ты так дерзко и с таким явным удовлетворением высказывалась о смерти Уайлда.

— Не думаешь же ты, что какая-то случайная фраза, оброненная как шутка, может повлиять на мнение Кассиди о твоей виновности или невиновности?

Клэр не ответила. Она посмотрела на Ясмин и серьезным тоном сказала:

— Но я рассердилась на тебя не из-за этого.

И Клэр рассказала о своем разговоре с юристом накануне отъезда в Миссисипи. Едва услышав его имя, Ясмин зажглась гневом.

— Подлый доносчик. Я же просила его не говорить тебе.

— Так это правда? Ты просила его убедить меня акционировать нашу фирму, чтобы ты могла продать свою долю?

— Да. Мне нужно обновить свой капитал. Это единственный выход для меня.

— Единственный выход? — крикнула Клэр. — Ты могла бы обратиться ко мне.

— С протянутой рукой? Признав, что я банкрот?

— Черт побери, Ясмин, я вот уже несколько месяцев как в курсе твоих финансовых проблем.

— Великолепно. — Ясмин плюхнулась на край кровати, враждебная и гордая.

Клэр смягчила тон:

— Здесь нечего стыдиться. У тебя просто произошел перерасход средств, вот и все. С каждым это бывает. И я с удовольствием ссужу тебе денег, пока дела твои не поправятся.

— У тебя я попрошу денег в самую последнюю очередь.

— Почему?

— Потому что ты и так одна тянешь это предприятие. Постой, не торопись возражать мне. Я говорю правду, Клэр. Этот каталог — твое детище, ты создала его, ты его мозг и будущее.

— А в тебе — его красота. Моя скромная маленькая фирма такой бы и осталась, если бы не твой вклад в нее.

Ясмин поморщилась, словно не соглашаясь с Клэр.

— На этот раз удача мне изменила — дела мои здорово пошатнулись. Пожалуй, я была чересчур беспечна. Я потеряла контроль над своими деньгами, доверила их «советчикам», которые меня же и обобрали в итоге, промотав добрую половину вверенных им капиталов.

— Ты сама швыряла деньги на совершенно нелепые цели — взять, к примеру, ту тысячедолларовую взятку Джексону Уайлду. Ясмин подняла руки в знак капитуляции:

— Сдаюсь, виновата. Как бы то ни было, я оказалась на нуле. Вот почему я надеялась выкарабкаться, продав свои акции.

Клэр покачала головой:

— Я никогда не допущу открытого акционирования. Если ты настаиваешь на продаже своей доли, я выкуплю ее.

— И поставишь меня в полную зависимость.

— Я об этом и не помышляла. Речь идет о самосохранении. Ты знаешь, как я щепетильна во всем, что касается моего бизнеса.

— Знаю, знаю, — раздраженно сказала Ясмин. — Господи, неужели ты думаешь, мне было так легко решиться на этот разговор с нашим толстогубым юристом? Никогда бы на это не пошла, если бы не крайние обстоятельства. Я уже продала свою последнюю шубу и все сколь-нибудь ценные украшения. Акции во «Французском шелке» — единственное, что у меня осталось.

— Ты можешь отдать мне их под залог.

— Я сказала нет, разве не ясно?

— Не понимаю…

Ясмин вскочила с кровати.

— Что ты заладила одно и то же! Я не возьму у тебя в долг, но я продам тебе эти чертовы акции. Довольна? Теперь мы можем покончить с этим вопросом? Я получу немного наличности, и компания будет спасена. Аллилуйя и аминь! И все, больше я ничего не хочу об этом слышать, потому что у меня в жизни уже назрел совсем иной кризис.

— Но это все равно не оправдывает твоих действий за моей спиной и вопреки моим желаниям. У каждого из нас есть проблемы. Меня, к примеру, обвиняют в убийстве.