Французский Трофей

– Господь с ним, со шрамом, – отмахнулся капитан, которому предстояла операция. – К тому же, я видел, как вы штабс-ротмистра залатали – как новенький стал. Значит, и со мной все в порядке будет, – он сам их успокаивал, демонстрируя недюжинную силу духа.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Женя и отошла от него. Нужно было просмотреть пару учебников, дождаться пока Катерина все приготовит, а фельдшера принесут больного на операционный стол.

– Ты уверен, что тебе будет достаточно только моего присутствия и Катерины? – спросил у нее Этьен, стоя рядом. Он был готов помогать тем, что в его силах, просто опасался навредить человеку своей неопытностью.

– Уверен. Ты последишь за светом и состоянием больного, он будет в сознании, просто говори с ним, – велела она, кивнув и надев свежий фартук. – С инструментами и лекарствами мне поможет Катерина.

– Хорошо, как скажешь, – кивнул Этьен и, торопливо оглянувшись, чмокнул Женю в губы. – У тебя все получится, ты самая-самая талантливая, – шепнул он и отступил, пропуская ее вперёд.

У Жени сердце тут же удар пропустило, и она выдохнула, взглянув на Этьена и зарумянившись.

– Спасибо, – пробормотала она. Такое напутствие на операцию подействовало на нее благотворно и придало сил. Когда все было готово, Женя велела позвать нерадивого фельдшера.

Заранее того ни о чем не предупреждали, поэтому он пришёл, как ни в чем не бывало, предполагая, что просто нужна его помощь. Лицо его было совершенно безмятежно.

Женя посмотрела на него и подозвала ближе к себе.

– А вот и вы. Взгляните на шов. Что скажете? – Спокойно поинтересовалась она.

– Эм… ну, воспалился… немного, – уже гораздо менее уверенно ответил Мирослав, теряясь под убийственным взглядом Катерины.

– Воспалился немного? – подняла она брови. – Мирослав, вы окончили медицинскую академию, и мне хотелось бы знать, почему вы именуете разлитой абсцесс воспалением? Более того, как вы, медик, позволили ему развиться?

– Я… не знаю, – фельдшер покаянно склонил голову, сцепив пальцы. – Может быть, я недостаточно очистил рану? – негромко предположил он, нервно теребя край халата.

– Вскрывайте шов, – велела Женя, протянув ему скальпель. – И посмотрим, что и как вы сделали. – Бедро бедного больного уже обкололи морфином и боли он не чувствовал.

– Как скажете, Константин Евгенич, – покорно шепнул он и потянул руку за скальпелем.

– Куда?! – рявкнула Катерина. – Руки кто мыть будет?

– Мирослав, вы меня разочаровываете, – вздохнула Женя, и сама сделала надрез. В подставленный лоток тут же полилась кровь и гной. – Это следствия вашей халатности. И вы поставили под угрозу жизнь пациента.

– Простите, – пробормотал он, словно провинившийся ребенок, но на него уже никто не смотрел – и Этьен, и Катерина уже кинулись помогать Косте, поскольку работа хотя и была несложной, но трудоемкой.

– Смотрите и запоминайте. В дальнейшем ваши проступки станут поводом для рапорта, – сказала Женя, очищая рану. Она продезинфицировала ее и установила дренаж, удалила пораженные некрозом ткани и стала ушивать совершенно другим швом, не таким кустарным, как прежде.

– Катерина, выдайте Мирославу тряпки и иглы с нитью. Пусть упражняется в швах. Вечером предоставите мне на проверку, – сказала она, наложив повязку и закончив операцию.

– Хорошо, Константин Евгеньевич, все сделаю, – кивнула Катерина, бинтуя свежезашитую ногу, а Этьен ей помогал.

Мирослав все это время стоял в сторонке, поглядывая на то, что делает врач, а когда тот отдал приказ, кивнул, прошептав себе под нос что-то в знак согласия.

– Мирослав, вы поняли свою ошибку? – Женя хоть и устала, но не могла оставить это дело незавершенным. – Мне очень интересно, как вы проходили обучение.

– Я.. в общем, отец настоял, чтобы я в медицинском учился, – негромко ответил он, сверля взглядом носки своих сапог. – А я не люблю всего этого, брезгую.

– Брезгуете? – изумилась Женя. – Мирослав, вы на войне. Тут каждый день гибнут люди, и вы призваны сюда спасать их жизни! – не выдержала Женя ощутив, как кипит в ней гнев. – Вы были в атаке? Вытаскивали их с поля боя? Да я под пули лез, чтобы таких спасать! Вовремя сделать перевязку, дать шанс выжить! А вы так легко распорядились чужой жизнью и чужими жертвами только потому что вы брезгуете! – Она кричала как никогда в жизни, и ее трясло.

Этьену совершенно не нравилось, что, Женя так нервничает, ее переживания он пропускал через себя, но он понимал, что иначе невозможно – этот человек совершенно не осознавал свой долг.

– Папенька настояли, – прошептал себе под нос Мирослав, сутулясь все сильнее под таким напором.

– Я думал вы дворянин. Имеющий стержень и характер. А вы безвольная тряпка, предпочитающая хлестать шампанское по бивакам. Идите прочь. Еще хоть один проступок, и вы пойдете под трибунал, – наконец, твердо проговорила Женя.

Мирослав счел за благо скрыться с его глаз и спрятаться в своем отсеке в общей палатке.

Когда он покинул операционную, Этьен шагнул к Жене и положил руку ей на плечо, пытаясь хоть как-то поддержать.