Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин

Услышав это от меня, он невольно отпустил мою руку, и, воспользовавшись его секундным замешательством, я проскользнула мимо него в черно-белую ванную комнату, поблескивавшую хромированными кранами, и закрылась изнутри.

Мне хотелось поплакать. Без помех, в тишине. Я включила воду и дала себе волю… Наревевшись, я пошмыгала носом, прислушиваясь: не стоит ли Андре за дверью. Нет, он, наверное, сидит в кухне. Или он ушел?

Эта мысль меня так испугала, что я выключила воду и прислушалась. Нет, я ошиблась: в квартире слышались какие-то звуки.

Я снова включила воду и, быстро раздевшись, залезла под душ. Через пару секунд раздался жуткий грохот.

– Открой дверь!

– Зачем?

– Я ухожу и хочу дать тебе кое-какие наставления.

– Говори так. Через дверь. Я неглухая, услышу.

– Мне нужно показать тебе кое-что.

– Подожди. Я скоро выйду.

Путаясь в одежде, я стала одеваться. Он налег на дверь, и она распахнулась. Я обмерла. Я стояла перед ним обнаженная, не считая легкого топика, надетого впопыхах на мокрое тело и прилипшего к нему, как резиновый латекс.

– Ты что себе позволяешь?!

– Да иди ты… Что ты из себя строишь?!

– Не смей на меня орать! – завизжала я. – Пошел вон! – И я замахнулась на него полотенцем.

Он перехватил мою руку, схватив полотенце, накинул его мне на шею и этой петлей подтянул меня к себе. Близко-близко от моего лица оказались его расширенные от бешенства глаза.

– Я научу тебя обращаться с настоящим мужчиной!

– Ну… попробуй! Убьешь меня, что ли?

От моего тела шел пар, он заполнял ванную комнату. У моих ног образовались лужицы.

– Нет, – как-то спокойно сказал он. – Не убью. Пока.

– И на том спасибо.

На его лбу выступили капельки испарины. Я переступила с ноги на ногу. Белый жгут полотенца давил на шею.

– Мне…

Горячим поцелуем он закрыл мне рот. Как тогда – на набережной Антиб. Только теперь поцелуй длился дольше. Он тянулся невыносимо долго, словно вбирая меня всю – с моими дикими мыслями, с растрепанной головой, жарко-влажной кожей и сердцем, так сильно и отчаянно колотившимся о ребра, что этот звук отдавался в моих ушах. Мой жар перетекал в Андре. Сквозь брюки я чувствовала его восставшую плоть. Но он все медлил и медлил, он целовал меня, не отрываясь от моих губ; полотенце упало на пол. Я не могла даже шевельнуться, вздох застрял где-то в глубине груди, и я ощутила, что все вокруг меня качается, плывет, тает… Но, собрав воедино последние остатки разума, я уперлась руками ему в грудь. Он оторвался от меня.

– Это… не слишком разумно… – пробормотала я.

– А кто тебя спрашивает?..

Он рывком стянул брюки и водолазку и стоял передо мной, тяжело дыша, с сумасшедшим огоньком в глазах, небритый, и его волосы тоже увлажнились.

Он схватил меня – грубо, сильно. Я невольно охнула, и он прижал меня к стене. Я вцепилась в него руками, и мы, не удержав равновесия, чуть не упали в ванну. Он одним движением притянул меня к себе и постоял так какое-то время, с силой прижимая меня к груди, да так крепко, что я опять не могла ни дышать, ни пошевелиться. Его плоть уперлась в мой живот; он схватил меня за волосы и, оттянув мою голову назад, вновь впился хищным поцелуем в мои губы, у меня даже заболели зубы. С нас обоих слетел весь тонкий налет цивилизации – его руки жадно ощупывали каждый уголок моего тела, они мяли, тискали его, причиняли мне боль; не сговариваясь, мы оба опустились на пол, и под лопатками я почувствовала твердый влажный кафель. Он навис надо мной:

– А теперь можешь закрыть глаза…

Но какое-то время я смотрела на него – с легким испугом. Меня пугала его власть надо мной и то, что, в конце концов, он все делает по-своему.

Влажный пар белыми клубами окутывал нас; его тело то с яростной неистовостью взвивалось надо мной, то раскачивалось, продлевая, растягивая удовольствие… Последний удар был таким сильным, что я не удержалась от крика и вцепилась руками в его плечи. Он впился губами в мой рот, мы не могли оторваться друг от друга, хотели проникнуть дальше, все глубже и неистовее… Его руки скользили по моим волосам, губам, лбу… Он хотел меня запомнить, запечатлеть в своей телесной памяти… А потом мы лежали, приходя в себя – постепенно, и я нащупывала пальцами то свою руку, то его подбородок. Открыв один глаз, я лениво пробормотала:

– Я, наверное… сошла с ума… Нет, правда! Честное слово! – слова мои падали тяжело, сонно…

Он приподнялся, встал и вышел из ванной комнаты. Спустя некоторое время и я вышла следом за ним. Андре стоял у окна и курил. Я села в кресло, закинув ногу на ногу.

– Ты хотел куда-то идти?

– Поход отменяется. Лучше расскажи все еще раз и по порядку.

– Что именно?

– Про тот последний вечер. – Он сморщился так, словно у него заболели зубы. – Когда ты побежала за Барановым.

Я внезапно словно онемела.

Я думала, он на меня накричит или рявкнет, но Андре неожиданно мягко произнес:

– Кристиночка! Вспомни. – И потрепал меня по волосам.

Это было так не похоже на него…

– Ну хорошо… я постараюсь все вспомнить. – Я поднялась с кресла. – Только оденусь.