Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин

Здесь ничего этого не было. Я поставила тонкую маленькую чашку на стол и подошла к окну.

Почему он все время попадается мне на пути? И все время подкалывает меня? У него такая манера или это просто я вызываю в нем такое желание – насмешничать?

За окном красивые пальмы колыхались от ветра, как будто это юная барышня ломала себе руки, умоляя кавалера не уходить и не бросать ее одну. Ветер взъерошивал пальмы; их тонкие листья отчаянно трепетали в воздухе. Небо уже стало антрацитово-черным. Беззвездным – почти. Редкие звездочки блестели на небе смутными, едва различимыми точками. Фонари горели около входа, а там, среди пальм, стояла первобытная, доисторическая темнота. Как до Сотворения мира или еще раньше…

Может, позвонить Валентине и попросить ее найти Баранова? Но не вызовет ли это каких-либо подозрений?

Я видела ворота, лужайку и лестницу с двумя каменными львами. Я прижалась лбом к стеклу. На лестнице показалась какая-то фигура в брюках, куртке и берете – Баранов! От неожиданности я отпрянула от окна. Он здесь, голубчик, и никуда даже и не думал уходить… Не могли же мы с ним разминуться? Меня просто выманили из дома… но зачем? Я метнулась в глубину комнаты. С какой целью меня заставили идти в город? Или он просто передумал идти на нашу встречу?

А если… если это по его наводке на меня налетел мотоциклист и отобрал сумку? Баранову и тем, кто стоит за ним, понадобился мой сотовый с телефонными номерами – там все мои контакты. Он действует один? Или с кем-то в паре? Но кто его сообщник? И с кем он сам говорил по телефону в оранжерее? Он говорил по-русски… Может быть, он действует в паре с кем-то, кто сейчас находится на вилле Колпачевского? Кто же это? Грушев? Эля? Марианна Николаевна? А может, во всем этом замешан еще и Андре? Что я о нем знаю? Что? Ни-че-го! Мне стало так страшно, как уже было однажды – в далеком детстве, когда Геня ушла вечером в театр, а в доме внезапно перегорел свет, и я сидела, вцепившись руками в подлокотники, и таращила глаза в темноту. Она казалась живой, осязаемой, населенной разными чудищами, которые смотрели на меня из тьмы и скалили пасти. Не было сил даже заплакать; в душе заледенел не поддающийся никакому измерению и описанию ужас, я тихонько скулила, и все нервы мои вздыбились, ощетинились…

Баранов уже был в низу лестницы. Он шел быстро, не глядя по сторонам. Я встрепенулась. Вот сейчас он подойдет к воротам и уйдет в город, и я не увижусь с ним и не задам ему вопрос: почему он не пришел на встречу, которую сам же мне и назначил?.. И зачем он идет в город в такое позднее время? Чтобы с кем-то встретиться? С кем? Может, мне пойти за ним, выследить его? Но это же просто смешно! Как я смогу незаметно пойти за ним? Он сразу обнаружит меня и поднимет на смех. Но вопрос-то об отмененной встрече я могу ему задать!

Мысли скакали в голове, как рассыпанный по полу горох, и тут я приняла молниеносное решение: я бегу за ним и спрашиваю. Посмотрю ему в лицо и пойму – врет он или нет. Пока что меня еще не «ликвидировали». И почему меня не «ликвидировали» там, на площади? Моя казнь временно откладывается? Я бросилась к двери, а потом – снова к окну.

Баранов шел не ко входу. А туда – в темноту, где ломали тонкие пальцы пальмы и царила темнота доисторического периода. Значит, у него свидание – там! И я могу перехватить их, Баранова и его сообщника!

Внезапно Баранов круто повернул и пошел обратно… Я вытянула шею, но мне ничего не было видно. Он снова вошел в дом? Или сразу в холл, обогнув лестницу?

Ноги у меня такие мокрые. Зубы стучали то ли от холода, то ли от того, что я сейчас собиралась сделать. Но я ни на что не обращала внимания, мне было важно одно – успеть…

У меня хватило ума и выдержки не хлопнуть дверью, а осторожно прикрыть ее. Я неслась по коридору и никак не могла попасть рукой в рукав плаща, и он так и болтался, как лишняя рука…

Я молила Бога, чтобы никого не оказалось в коридоре или в холле, чтобы никто не остановил меня и не задал дурацкий вопрос: куда это я бегу на ночь глядя? Внизу была Марианна Николаевна, она спросила: как мне понравился чай и принести ли еще? Я неопределенно мотнула головой. Может быть, Баранов свернул в столовую? Я рванула влево. Все перепутала и попала в какой-то узкий коридорчик, где встретила Пермяка. Он удивился, увидев меня. Я бросила ему: «Добрый вечер!» – и спросила, где столовая. Он махнул рукой. В столовой сидел Грушев на диванчике, в углу, и, закрыв глаза, кажется, дремал. Я спросила, видел ли он Баранова, но он сказал, что ни за кем не шпионит.