Французы на Северном полюсе

Можно представить себе ярость французов, когда немцы, с присущей им наглостью, заявились однажды утром, чтобы воспользоваться каналом, который матросы «Галлии» с таким трудом прорубали!

Только дисциплинированность удержала французов от драки.

— Черт бы их побрал! — ворчал Летящее Перо. — Кто жар загребает чужими руками, а эти наглецы — лед. Сукины дети!

— Проклятье! — вторил ему Дюма. — Пусть только капитан слово скажет, я пристрелю их!

— Взять бы эту падаль на абордаж! — тихо ругались баски.

— На абордаж! Мы готовы! — цедили сквозь зубы нормандцы.

— Мы взорвем их посудину! Пусть взлетят на воздух ко всем чертям! — со злостью говорили бретонцы.

— Хватит бушевать! — урезонивал матросов боцман Геник.

— Ну не обидно ли смотреть на такое?

— Даже через зеленые очки!

— Говорю вам, заткнитесь! Капитан знает, что делает. У него наверняка есть идея.

— Ну, тогда дело другое… — успокоились моряки.

Этот разговор происходил 12 августа, когда длина канала достигла тысячи шестисот метров.

С каждым днем солнце опускалось все ниже над горизонтом и морозы крепчали, но рукотворный проход пока оставался свободным от льда.

«Германия» снялась со стоянки и, двигаясь вслед за «Галлией», находилась теперь от нее на расстоянии пятьсот пятидесяти метров.

Немцы, пожалуй, поторопились воспользоваться своей договоренностью с французами об использовании канала.

Следующей ночью подул холодный юго-западный ветер, южную часть канала заполнили льды. «Германия» оказалась запертой в канале на долгое время, может быть, до конца зимы.

Так что рано смеялся Вальтер над французским капитаном, руками своих матросов открывшим ему проход через льды! Он рассчитывал идти за «Галлией» по северной части канала, если южная его часть замерзнет.

Но в тот день, когда отступление стало для «Германии» невозможным, капитан д’Амбрие приступил к осуществлению плана, созревшего в его голове еще до наступления сильных морозов.

То ли д’Амбрие экономил динамит, то ли из каких-то других соображений, о которых Геник мог только догадываться, капитан приказал не взрывать выпиленные пласты льда, а в правом берегу канала прорубить док, где «Галлия» могла бы переждать, пока мимо проплывет к югу выпиленный пласт льда.

Этот пласт, несколько расширяющийся к северу, наглухо заклинил южную часть канала, следующий пласт налег на него, и в результате «Германия» оказалась полностью заблокированной.

Поинтересоваться, почему д’Амбрие отказался от динамита, немцы не решились. В конце концов он имел право вести работу так, как считал нужным!

Капитан сыграл с наглецами хорошую шутку, но придраться было не к чему! Вальтер попал в собственную ловушку.

Не трудно себе представить, какое ликование было на «Галлии» и какие проклятия неслись с «Германии»!

— Попались, старина Фриц, попались эти тупоголовые! — приплясывая, восклицал Летящее Перо.

— Гады! Пусть теперь там сидят до второго пришествия! — злорадствовал эльзасец.

— Вот это спектакль! — смеялся Ник.

— Да, неплохая постановочка… шесть тысяч кубометров льда! А то и больше!

— Ручаюсь! До конца зимы им не выбраться! — проговорил Ле Герн.

— Нечего соваться куда не следует!

— Теперь, по крайней мере, можно спокойно работать не жалея сил.

— Да, надо торопиться!

— Солнышко стало похоже на недозрелую сливу и нисколечко не греет.

— Садится рано, будто назло нам!

— И ночи длинные… морозные!

— Видно, зима наступает!

— А если не успеем кончить канал?

— Посмотрим!..

— Успеем или не успеем, немцы все равно в ловушке.

С каждым днем погода ухудшалась.

Солнце опустилось почти до самого горизонта и показывалось совсем ненадолго. Оно теперь не сверкало, огромный красный шар словно нехотя освещал печальную землю.

Через месяц светлой будет только половина суток, считая утренние и вечерние сумерки; через пять недель, 23 сентября, наступит осеннее равноденствие, а с ним — жестокая полярная зима.

В Заполярье не бывает теплых осенних дней, как в умеренном климате. Переход от бесконечного дня к бесконечной ночи сопровождается холодом и мрачной погодой. Едва согретая солнцем, земля быстро остывает, и над ней поднимаются густые туманы.

В тот год похолодание началось не через три недели, как можно было ждать, а через десять дней.

Зима обещала быть ранней.

Через неделю матросы уже не в силах были выполнять за день прежний объем работы.

Капитан все еще пытался бороться с природой, добиваясь невозможного. Он пустил в ход две пилы, и результат при круглосуточной работе получился почти удовлетворительный.

С наступлением темноты включали прожектор.

Матросы выбивались из сил. Руки и ноги покрылись болячками от обморожения, и доктор, опасаясь инфекций, прописал некоторым полный покой. В условиях умеренного климата такая болячка не опасна, но здесь легко превращается в незаживающую рану.

Из строя выбыли уже пять человек.

Больше всех, как обычно, не повезло Констану Гиньяру, вечному неудачнику. Одна нога у него распухла и покрылась волдырями, из которых сочилась сукровица.

К счастью, у Желена было простое, но действенное средство от этого заболевания — примочки из толченого льда. Раны от них затягивались через неделю.