Фраппе с мятой (СИ)

Так получилось, Грейнджер, что твои поступки толкнули меня на это. И я виню тебя. Виню за то, что смотрела так, как не смотрел никто. Твои чертовы карие глаза говорили о многом и, черт возьми, молчали о намного большем. Я ненавидел тебя тогда. В школе. Я терялся. Терялся в догадках и теориях. Терялся в вопросах, которые не решался задать тебе. И не задал бы. Но не сейчас.

Я видел в твоих глазах жалость. Жалость, которую я ненавидел даже больше, чем тебя. И я видел в тебе интерес ко мне. Я знал, что в твоей голове строилось множество теорий о причине моего поведения в школе. Почему я стал таким?

По телефону я тебе ответил честно. Я потерял. Потерял все. Семью, друзей, статус и самое главное — себя. Мерлин! Грейнджер, я потерял свою жизнь!

Можно ли начать все с чистого листа, когда мои руки в крови? Когда моя фамилия ассоциируется с болью, смертью и предательством? Когда рука изуродована меткой, которая будет напоминать мне всю оставшуюся жизнь о том, что я сделал? Можно ли надеяться на будущее?

Я не надеялся.

Я умирал. Умирал в душе. Гнил. Падал в бездну. И однажды я решился покончить с этим. Как последний трус. Ведь я не видел будущего. Для моей жизни не было чистого листа. Но, по иронии судьбы, мое желание умереть исполнили другие люди.

Наверное, ты уже знаешь, как помогла мне Полумна. Она спасла меня. И я ей бесконечно благодарен.

А потом появилась ты, Грейнджер. Со своими взглядами и громкими мыслями. Ты вдохнула в меня надежду, и ты терзала меня. Терзаешь до сих пор. Я бы отдал все, чтобы вернуться в прошлое и поменять свою жизнь. Но я не могу. Ни один маховик времени не поможет мне обелить свое имя.

Жалею ли я о своем поступке с записками и притворством другим человеком? Нет. Черт возьми, нет!

Я никогда не был так счастлив, Грейнджер. Слышать твой голос. Твой смех. И черпать из тебя ту жизнь, которую я потерял. Ты делилась со мной всем, пусть даже не зная этого. Ты помогла мне почувствовать то, что я не ожидал. Я влюбился в тебя, Грейнджер.

Мерлин! Я влюбился…

В тебя.

Ты невероятно веселая, чистая, искренняя, умная и, Мерлин, какая ты красивая!

Невероятная.

Я бесконечно жалею, что не узнал тебя такую до войны. Я жалею о взглядах, которые мне прививали с детства. Нет разницы — чистая кровь или грязная. Она одинаково красная. Она пахнет ржавчиной. У всех.

Я хочу попросить у тебя прощения. За все. За прошлого себя, за свою семью, за шрам на твоей руке, за слова, произнесенные мной. За ложь. Но за что я извиняться не буду, так это за мои чувства к тебе, Грейнджер.

Я влюблен в тебя, Гермиона. По уши.

Мне трудно поступить так, как надо.

Я не буду больше напоминать о себе, пока ты сама не захочешь этого. Но прошу, дай мне шанс — и я буду самым счастливым человеком на земле.

Д.М.»

========== 9 ==========

Как так быстро приблизился день бала — Гермиона не поняла. Всю неделю она провела за работой, проверяя оставшиеся дома. За всю жизнь она не думала так много, как за эти семь дней. Всё, что касалось учебы, работы, друзей — девушка анализировала быстро. Но когда дело касалось самой себя — для Гермионы это становилось сложной задачей.

Письмо, которое сейчас лежало перед ней на кровати, было прочитано десятки раз. Слова, что были написаны на желтой бумаге, въедались в мозг с новой силой, с каждым новым разом, когда взгляд мазал по ним. Утром, во время работы, перед сном и во время еды она держала письмо в своих руках. Все предложения были изучены наизусть. Были прочитаны его голосом.

«… дай мне шанс…»

В тот день, когда она вернулась домой после посещения дома Забини и разговора с Полумной, Гермиона была зла. Зла на него за глупые и пустые строчки, что он написал для нее. Она не верила ни слову. Ее взгляд раз за разом цеплялся за «Так получилось, Грейнджер, что твои поступки толкнули меня на это. И я виню тебя. Виню за то, что так смотрела, как не смотрел никто.»

— Да как он смеет! — скомкав письмо и отшвырнув его подальше, она поднялась с дивана и направилась на кухню заварить чай.

Гермиона была в бешенстве. Как он посмел винить ее в том, что она смотрела на него?

— Как «ТАК» я смотрела на него? — спросила она Живоглота, который зашел за ней на кухню.

— Еще и винит меня! Малфой совсем обалдел! — скрестив руки на груди, возмущалась она. — И что с того, что я смотрела на него? Нельзя что ли? Мне было всего лишь ин… интересно…

И тут Грейнджер поняла. Да. Ей действительно было интересно. Ведь она обдумывала это сотни раз. Его перемена, его настроение, его пустота в глазах. Интересно было то, как он не смотрел ни на кого, ни с кем не общался. Ей было жаль его. В глубине души она скучала по старому Драко Малфою, который не показывал свои чувства, гордо ходил по коридорам школы, по его колким репликам и даже немножко по тому, как он надменно смотрел на всех словно на последнее дерьмо. Гермионе было стыдно признать, что без такого Драко Хогвартс был уже не тот. На войне потеряли многих, и она не хотела, чтобы те, кого она знала очень хорошо, потеряли самих себя…

— Мерлин! — она прикрыла рот понимая, что произошло. — Он потерял…