Фредерик и Фредерика

— Нет, это вы послушайте, мисс. Я не напрашивался вам в спутники и совершенно не интересуюсь ни вами, ни вашими делами. У меня своих проблем хоть отбавляй. Так что давайте-ка не диктуйте мне, как себя вести и что думать. И не надейтесь, что я буду строить из себя галантного кавалера. А теперь устраивайтесь и немного помолчите. Времени уже двенадцатый час, а нам еще из города выбираться. До Филадельфии около ста миль, так что надо спешить. Прицеп с грузом берем там. Надеюсь, хоть пробок не будет. Это, пожалуй, единственное достоинство полуденных выездов. — С этими словами Фред запустил мотор, надавил педаль газа и повернул колоссальный руль.

Красавец «петербилт» взревел и неторопливо направился к воротам.

Фредерика отвернулась и уставилась в окно. Черт бы его побрал! Она же не сделала ему ничего плохого! За двадцать три года жизни девушка привыкла к тому, что к ней все хорошо относятся, поэтому такая грубость, такая враждебность, причем без всякого повода, ранили и уязвляли. И удивляли. Конечно, Маклелланд прав: ему и правда практически навязали ее общество. Но она ведь об этом не просила! Хотела даже полететь самолетом в Денвер. И почему это она проявила малодушие и не настояла на своем? Потому что диспетчер был так любезен и так искренне доволен найденным им удачным решением ее проблемы, что у нее духу не хватило разочаровать старика.

Ладно, Бог с ними. Она в состоянии молчать всю дорогу, лишь бы лишний раз не раздражать Фреда. Ей есть о чем подумать… Сиюминутные проблемы пройдут, важные останутся. Через два-три дня, какими бы томительными и неприятными они ни были, «петербилт» со своим экипажем доберется до столицы Колорадо.

А там… там, вполне возможно, ее ждет встреча с этим незнакомым ей Стефеном Бертеном — человеком, любившим ее мать двадцать четыре года назад и давшим ей жизнь. А потом отрекшимся от нее, отвернувшимся от маленького беспомощного младенца… Чего она хочет от него, зачем разыскивает в чужой стране? Дядя Эндрюс ведь прав: они как жили, так и продолжают жить все на той же плантации. Если бы у отца был хоть малейший интерес, он всегда мог бы хоть написать…

Но нет, двадцать лет ни письма, ни открытки, ни звонка. — Настолько ничего, что она еще месяц назад даже не знала, что отец жив. И если бы не смерть дяди Эндрюса, то, наверное, и не узнала бы никогда.

Так зачем же приехала в Америку, зачем пошла на такие расходы, зачем ставит себя в неловкое, неприятное положение? Неужели ей нечем заняться, кроме как навязываться человеку, который не любит ее и не нуждается в ней? И все же, все же…

Она обязана довести дело до конца. Ей просто необходимо узнать, почему за двадцать лет ее отец ни разу не написал, не позвонил, не вспомнил о дочери…

— Эй, мисс, скоро будем в Филадельфии. Не хотите заранее остановиться, немного… гмм… освежиться?

— Что? — Фредерика подняла голову и посмотрела на молодого водителя.

Тот указывал на быстро приближающийся указатель «Зона отдыха». Мимо и навстречу с ревом неслись тяжело груженные машины, торопящиеся по своим важным делам.

— О да, спасибо, с удовольствием, — вежливо отозвалась Фредерика и быстро отвернулась.

Она и не заметила, как промелькнуло время. Тягостные мысли о том прошлом, которого она до сих пор не знала, и о ближайшем будущем, которого не могла даже предугадать, отвлекли ее от мелких неприятностей дня сегодняшнего.

«Петербилт» остановился на окруженной высокими заснеженными соснами площадке. Фредерика открыла дверь и лихо спрыгнула.

— Да вы что! — раздался испуганно-возмущенный возглас. Она обернулась и увидела за спиной Маклелланда. — Соображаете, что делаете? Прыгаете с такой высоты? А если ногу подвернете? Что я буду тогда с вами делать, мисс? Думаете, у меня полно времени, чтобы по врачам таскаться?

Фредерика немедленно вспыхнула.

— Послушайте, мистер Маклелланд, я бы попросила вас перестать обращаться со мной, как с несмышленым младенцем. Мне двадцать три года, и я самостоятельно сажусь на лошадь и слезаю с нее с тех пор, как мне исполнилось восемь. Так что оставьте свои оскорбительные замечания при себе. Остановились отдохнуть и размяться? Вот и отдыхайте.

Она резко повернулась и направилась в сторону одноэтажного домика с удобствами для проезжающих.

Фред смотрел ей вслед со смесью раздражения и восхищения. Вот это девица! Вот это темперамент! Наездница, значит. Понятно, балованное дитятко богатеньких родителей. Что такая может понимать в жизни?

Десять минут спустя оба сидели в грузовике, направляясь к той окраине Филадельфии, где располагались огромные промышленные склады. И оба молчали. Стычка на площадке для отдыха была короткой, но яростной, и разговаривать никому не хотелось. Ей — потому, что парень грубо с ней обращался, хотя она ничем не заслужила этого, ему — потому что совершенно неожиданно Фредерика показалась необычной, интересной девушкой.

Последние несколько миль пролетели незаметно, и через четверть часа грузовик подъехал к складу. Фред открыл дверь, повернулся к Фредерике и бросил: