Фрейд и психоанализ

[761] Чтобы интерпретировать продукты бессознательного, я также счел необходимым дать совершенно иное толкование снам и фантазиям. Я не сводил их к личностным факторам, как это делает Фрейд, но, в соответствии с самой их природой, сравнивал с символами из мифологии и истории религий, дабы обнаружить тот смысл, который они пытаются выразить. Этот метод дал чрезвычайно интересные результаты – не в последнюю очередь потому, что позволил совершенно иначе интерпретировать сновидения и фантазии, тем самым сделав возможным соединение прежде несовместимых и архаичных тенденций бессознательного с сознательной личностью. Долгое время такой союз представлялся мне конечной целью, к которой следует стремиться, ибо невротики (да и многие нормальные люди) по сути страдают диссоциацией между сознанием и бессознательным. Поскольку бессознательное содержит в себе не только истоки инстинкта и всю доисторическую природу человека вплоть до животного уровня, но и, наряду с этим, созидательные семена будущего и корни всех конструктивных фантазий, отрыв от бессознательного при невротической диссоциации означает не что иное, как отрыв от источника всякой жизни. Посему мне представлялось, что главная задача терапевта состоит в восстановлении этой утраченной связи и живительного взаимодействия между сознанием и бессознательным. Фрейд обесценивает бессознательное и ищет безопасности в различающей способности сознания. Такой подход обычно ошибочен и ведет к иссушению и ригидности там, где уже существует прочно утвердившееся сознание; удерживая антагонистические и явно враждебные элементы в бессознательном, сознание лишает себя жизненной силы, необходимой для его обновления.

[762] Впрочем, подход Фрейда ошибочен не во всех случаях, поскольку сознание незыблемо не всегда. Устойчивость сознания предполагает обширный жизненный опыт и определенную степень зрелости. Молодые люди, весьма далекие от понимания того, кто они есть на самом деле, подверглись бы большому риску, если бы еще больше затуманили свое знание о себе, позволив «темной ночи души» влиться в их незрелое, неустойчивое сознание. В таких случаях некоторое обесценивание бессознательного оправданно. Опыт убедил меня, что существуют не только различные темпераменты («типы»), но и различные стадии психологического развития. Как следствие, можно утверждать, что психология первой половины жизни существенно отличается от психологии второй половины жизни. Здесь я опять-таки расхожусь во взглядах с другими, ибо утверждаю, что разные жизненные стадии требуют разных психологических критериев.

[763] Если ко всем вышеизложенным соображениям добавить тот факт, что я не только провожу различие между экстравертами и интровертами, но и различаю их в зависимости от наиболее дифференцированной функции (из которых я четко могу выделить четыре), то станет очевидным, что до сих пор моя главная задача как исследователя заключалась в том, чтобы вмешаться в ситуацию, которая с двух других точек зрения проста до монотонности, и привлечь внимание к непостижимой сложности психики, которая присуща ей в действительности.

[764] Большинство людей предпочли бы закрыть глаза на эти сложности и искренне огорчились бы, узнав об их существовании. Но стал бы какой-нибудь физиолог утверждать, что тело устроено просто? Или что проста живая молекула альбумина? Человеческая психика должна быть невообразимо сложной и разнообразной, в силу чего к ней невозможно подойти с позиций простой психологии инстинкта. Я могу лишь с удивлением и благоговением взирать на глубины и высоты нашей психической природы. Ее внепространственная вселенная таит в себе неисчерпаемое обилие образов, накопившихся за миллионы лет живого развития и закрепившихся в организме. Мое сознание подобно глазу, проникающему в самые отдаленные места, но именно психическое не-эго наполняет их внепространственными образами. И эти образы не бледные тени, но чрезвычайно мощные психические факторы. Самое большее, что мы можем сделать, – это неправильно их понять, но мы не можем лишить их силы, отрицая их существование. Рядом с этой картиной я хотел бы поместить изображение звездного неба, ибо единственный эквивалент вселенной внутри – это вселенная снаружи; как я соприкасаюсь с этим миром через посредство своего тела, так я соприкасаюсь с тем миром через посредство своей психики.

[765] Таким образом, я не могу сожалеть о сложностях, привнесенных в психологию моими собственными изысканиями, ибо ученые всегда глубоко заблуждались, полагая, будто открыли, как просты на самом деле вещи.