Фрейд: История болезни

В том же году по просьбе профессора права Йозефа Хупки он дает свой отзыв на заключение Инсбрукского медицинского факультета по делу студента Филиппа Хальсмана, обвинявшегося в детоубийстве. В качестве одного из обоснований вины Хальсмана выдвигался эдипов комплекс. Фрейд отверг это «доказательство» обвинения как не имеющее права быть использованным в правовом контексте: само существование эдипова комплекса, пояснил Фрейд, отнюдь не означает, что каждый, кто не сумел его изжить, способен на убийство отца — и тем более не может быть использовано в суде. В качестве доказательства этой своей мысли Фрейд напомнил сюжет «Братьев Карамазовых»: Дмитрий, обвиненный в отцеубийстве, на самом деле невиновен.

Летом 1932 года Фрейд пишет «Продолжение лекций по введению в психоанализ», включающее очерки «Пересмотр теории сновидений», «Сновидение и оккультизм», «Разделение психической личности», «Страх и жизнь влечений», «Женственность», «Объяснения, приложения, ориентации» и «О мировоззрении».

Согласитесь, это чертовски завидная работоспособность для 75-летнего, крайне нездорового мужчины!

* * *

Помимо болезни, усугубляющихся финансовых трудностей издательства «Верлаг» и материальных проблем детей жизнь Фрейда в 1931–1933 годах была осложнена и всё более обостряющимися отношениями с Шандором Ференци — ближайшим учеником и другом.

Вероятно, дело заключалось в том, что, подобравшись к шестидесяти годам, Ференци вдруг осознал, что так и не создал ничего своего, выполняя лишь роль «Великого инквизитора» на службе у Фрейда. Осознал — и бросился создавать одну за другой собственные концепции психоанализа, основываясь на своем довольно богатом практическом опыте.

Трагедия Ференци заключалась в том, что большинство предлагаемых им новаций были… старыми идеями Фрейда, давно отработанными или отвергнутыми последним.

Ференци написал о том, что функция сновидений — это не только исполнение желаний, но и обработка с целью изживания травмирующих переживаний, и Фрейд вынужден был напомнить, что эта функция им уже была открыта. Да и разве изживание травмирующих переживаний не входит в число естественных желаний человека?!

Ференци выдвинул идею, что первые сексуальные травмы детей нередко связаны с развращением и насилием со стороны взрослого близкого родственника — и Фрейд узнал в этом «откровении» собственную идею 1896 года, от которой он отказался. Причем, как Фрейд признался Анне, Ференци сформулировал ее почти в тех же словах, что и он сам несколько десятилетий назад.

И вот тогда Ференци решил пересмотреть одно из базовых положений психоанализа — вопрос о характере взаимоотношений между психоаналитиком и пациентом, то есть о самой технике анализа. По Ференци, сеансы психоанализа должны были стать чем-то вроде театра двух актеров, в котором в ходе игры, как в обычном театре, допустимо разыгрывание сцен из жизни пациента с поцелуями, прикосновениями и т. д. — но, разумеется, без перехода «определенной границы».

Фрейд справедливо увидел в этих поползновениях ученика отголосок его молодости, когда в качестве врача он нередко позволял себе затевать романы с пациентками. В ответ Фрейд направил Ференци письмо с «отцовской отповедью».

«Я вижу, что разногласия между нами достигли своего пика по поводу одной технической детали, которая очень заслуживает обсуждения, — писал Фрейд. — Вы не скрывали от меня тот факт, что целуете своих пациентов и позволяете им целовать себя; я уже слышал об этом ранее от одного своего пациента. Теперь, когда Вы решили дать полный отчет о своей технике и результатах ее применения. Вам придется выбирать между двумя путями: либо Вы рассказываете о ней, либо ее скрываете. Последнее, как Вы, вполне вероятно, считаете, является нечестным. То, что человек делает, применяя свою технику, он должен защищать открыто. Кроме того, оба эти пути вскоре накладываются один на другой. Даже если Вы не скажете об этом сами, об этом вскоре станет известно, так же как об этом узнал я до того, как Вы сказали мне.

Далее, я явно не отношусь к тем людям, кто из-за пуританства или из соображений буржуазной морали станет осуждать небольшие эротические удовлетворения подобного типа. И мне также известен тот факт, что во времена Нибелунгов поцелуй являлся обычным приветствием, даруемым каждому гостю. Я, далее, придерживаюсь мнения, что анализ возможен даже в Советской России, где, поскольку дело касается государства, существует полная сексуальная свобода (тут Фрейд, безусловно, сильно заблуждался. — П. Л.). Но это не изменяет тех фактов, что мы живем не в России и что для нас поцелуй означает определенную эротическую близость. Поэтому до настоящего времени мы придерживались в нашей технике решения о том, что пациентам следует отказывать в эротических удовлетворениях. Вам также известно, что там, где не позволяется иметь более обширные удовлетворения, их роль очень легко играют более умеренные ласки при любовных свиданиях, на сцене и т. д.