Фрейдизм и марксизм

Современная экспериментальная психология. Тем самым, под знак мертвой статики, под знак мнимой, призрачной ценности подводится крупнейшая часть современных так называемых «об'ективно-экспериментальных» психологических исследований. Эти исследования оперируют холодными, безвкусными раздражителями, безразличными для горячей природы мышления, внимания и пр. так наз. психических функций. Они ни в малейшей степени не задевают наиболее богатую часть человеческого психизма, – скрытую, вытесненную его установку, – и реакция на подобный эксперимент обнаруживает лишь ничтожный, поверхностный, да и то зачастую искаженный кусочек общего психического богатства. Надо глубоко расшевелить подземные корни психизма, – лишь тогда реакции обнаружат доподлинную сущность исследуемой индивидуальности.

Психоанализ. Подобным «подземным» исследованиям и служит так называемый «психоанализ». Рядом сложных ухищрений, построенных на максимально об'ективном анализе получаемого материала, психоаналитик производит радикальную встряску ущемленных комплексов, извлекает их наружу, расшифровывает их, заставляет и обладателя комплексов переоценить свою установку, отказаться от неосуществимого, – приспособиться к реальности, «сублимировать», т.-е. превратить, в творческую ценность энергию, сдавленную до того в бессознательном*9.

Как мы видели, вся эта сложная и стройная психофизиологическая архитектура фрейдизма по ходу всего изложения ни разу не нуждалась в содействии со стороны половой теории. Так обстоит и на самом деле, и в этой области бездоказательность его сексологических утверждений качественно ничуть не отражается на понимании открытых им психологических механизмов.

Половая теория. Фрейд находит, что подавляющая часть упомянутых вытесненных желаний – полового происхождения. Корни их он ищет в половых навыках и потрясениях самого раннего детства, заявляя, что тип вызревающего полового влечения определяет собою все прочие элементы психики, все черты характера. Речь здесь, в особенности по отношению к раннему детству, не идет, конечно, о грубом, оформленном чувстве полового влечения, а лишь о зародышевых, частичных элементах будущего полового желания. Эти элементы, по Фрейду, испытывают, в процессе своего дальнейшего развития и консолидирования, глубокие метаморфозы и потрясения, вытеснения и пр., поскольку действительность в дальнейшем налагает на них запрет. Половой элемент может отрываться тогда от непосредственной своей цели и передаваться в другие, более социально ценные области, окрашивая лишь их в сексуальные тона, но не требуя чисто полового удовлетворения: перекидывание полового элемента («libido») в окружающий мир, «либидинозная» окраска, приятная или отвращающая, всех восприятий реальности. Отсюда сексуализация Фрейдом и социальной психологии, которую он строит, главным образом, на вытесненных, компромиссных или сублимированных половых притягиваниях и отталкиваниях. Все почти указанные выше черты «переноса», явления внушения и прочие моменты социальной связи для Фрейда имеют, по преимуществу, сексуальные корни.

Однако надо оговориться, что половым материалом для Фрейда вовсе не исчерпываются все источники человеческих желаний. Сюда он относит и стремление к сохранению своего «я» («ich-triebe») и «социальное самоутверждение», – к сожалению, уделяя им значительно меньше места и внимания, чем половому аппарату, да и то проделывая это под влиянием своих критиков и противников (Адлера и др.).

Об'ективный анализ фрейдизма. Попытаемся об'ективистически, монистически, материалистически разобраться в этом громоздком материале. Ухо чуткого марксиста (да и не чуткого марксиста: уж слишком грубо) резко, конечно, раздражала крайняя суб'ективистичность и дуаличность фрейдовских построений, почти полностью отдающих сочнейшим идеализмом. Противопоставление организма и его установок влияниям среды, суб'ективные источники органических реакций («удовольствие»), качественное отделение сознательного от бессознательного, биопсихологические выявления, как стройная, «почти мудрая» стратегия, – все это, без должной расшифровки, кажется абсолютно не переводимым на об'ективистические и монистически-материалистические понятия. Однако это, к счастью, только кажется.

Рефлексологический метод спасает нас. Его чистый об'ективизм и биологический монизм разрушают метафизические леса вокруг здания фрейдовского учения и обнажают стойкую материалистическую сущность действительного, не искаженного фрейдизма.