Fremione (ЛП)

Вчера, после делового ланча между главами департамента по международному магическому сотрудничеству и департамента по надзору за сохранностью темных искусств, Драко Малфой, широкоплечий, желчно-сдержанный и, увы, тоже разведенный, провожая Гермиону до офиса (после войны они прекрасно ладили с ним по работе, ибо, к удивлению Гермионы, Малфой, в отличие от дражайшего супруга, оказался весьма ответственным, неглупым и надежным сотрудником), предложил ей бежать. Мол, только заслышав о ее разводе, он решился использовать свой шанс. Говорил, что на юге Италии у его семьи есть родовое поместье; что он вовсе не предлагает быть любовниками; что хочет помочь ей восстановиться; что просит только провести с ним месяц-другой по… ну, по-дружески.

Гермиона, взрослая и пока еще замужняя дама, побледнела и отчитала мистера Малфоя совсем таким же тоном, каким, бывало, МакГонагалл шерстила напакостившего первокурсника. Сегодня ей было ужасно стыдно, и именно потому она решила хотя бы день не появляться в Министерстве. Благо впереди выходные.

Трасгрессировавшая Гермиона огляделась: уже добрых несколько минут она задумчиво мерила шагами окраину Хогсмида, как раз возле горы, куда они на четвертом курсе ходили навещать Сириуса. Два десятилетия назад. Теперь пришло их, взрослых, время улыбаться детям с запыленных фотокарточек; их время рассказать о тех, кто не дожил до светлого будущего, которое, увы, оказалось не таким уж безоблачным; их время объяснять, почему мама и папа больше не могут жить вместе.

Гермиона поежилась и, подивившись контрасту буйного вереска и собственной министерской одежды (она с самого утра знала, что ни на какую службу не отправится, но все равно оделась по-деловому, дабы Рональд, с озлобленной угрюмостью собиравший вещи, не стал задавать вопросов и еще больше накалять обстановку), отправилась куда глаза глядят.

До Хогвартса рукой подать, но ноги в замок не шли. Гермиона упрямо преодолевала милю за милей, углубляясь в окрестности все дальше. Острые невысокие каблуки корректных деловых туфель то и дело погружались в мягкую землю, но хозяйку их это, казалось, ничуть не заботило. Она брела и брела пока, наконец, вдали не замаячила низенькая, увитая тусклой зеленью кованая ограда. Хогсмидское кладбище. Гермиона вспомнила, что читала о нем на втором курсе, в «Истории Хогвартса»: одно из самых старых кладбищ в Британии, кроме того, на нем похоронены только волшебники. Какими далекими и бестелесными тогда, в двенадцать лет, казались и смерть, и сам Хогсмид.

Старые могильные плиты были выедены дождем и ветром, на многие из них ложились едва овеваемые ветром плети старых необъятных деревьев. Если подойти ближе, можно даже услышать, как блеклые, словно запыленные листья негромко шуршали о камень.

Гермиона с меланхоличным интересом рассматривала надгробия. Те из них, что еще поддавались расшифровке то и дело плевались в нее знакомыми фамилиями — ничего удивительного чистокровных семей не так уж и много, а значит, большинство чародеев приходились друг другу родней. Краучи, Гойлы, Эйвери, Дамблдоры, Трелони, Лонгботтомы, Лавгуды… далекие предки ее однокашников, коллег, преподавателей и друзей безмолвно возлежали в безразличной, напитанной ливнями земле.

Древние накренившиеся могильные камни сменились чуть более свежими. Имена на них читались совершенно без затруднений — здесь те, кто погиб во времена первой магической войны. Стоило преодолеть и этот участок, как камни стали совсем юными — за многими из захоронений до сих пор ухаживали близкие родственники умерших во второе пришествие Волан-де-Морта. Гермиона и сама когда-нибудь окажется здесь, бок о бок с теми, кто сражался за ее будущее.

Братья Криви — под аккуратным, почти уютным, белоснежным камнем, на который Гермиона взмахом палочки опустила пушистую охапку бессмертника. Лаванда Браун получила лиловатый букет, перевязанный трепещущейся жемчужной лентой; Люпин и Тонкс — гирлянду из глициний, мягким покрывалом укутавшей оба надгробия. Тяжелый темный камень Винсента Крэбба после секундного колебания Гермионы удостоился столь же темной и тяжелой ветви мальвы, глянцевито поблескивающей угольными цветами.

Она бродила, осыпая надгробия чарами, и над кладбищем взвилась едва уловимая какофония запахов множества самых разнообразных цветов, теперь украшавших почти все окрестные могилы.