Френдзона

– Марина-а-а, – крикнула я Петровой, тут же поскользнулась и, размахивая руками, покатилась в сторону подруги.

– Боже, Инна, осторожнее! – обернувшись, Маринка раскинула руки мне навстречу, и я прикатила прямо в ее объятья. Обе мы чуть не повалились на мерзлый асфальт.

– Марина! – выдохнула я изо рта имя подруги вместе с паром. – Спасибо тебе большое за подарок!

Маринка стушевалась.

– Да не за что. С днем рождения тебя, Инна.

Я все еще висела на подруге. Прохожие, косясь, обходили нас стороной. Наконец, отцепившись от Маринки, я поинтересовалась как ни в чем не бывало:

– Ты сейчас куда? Домой? Пошли вместе?

– Нет, Инн, я к Антону в больницу, – тихо произнесла Маринка. – Его скоро выписывают, нужно занести кое-какие вещи.

Я, помолчав, предложила:

– Можно с тобой?

– Со мной? – удивилась Маринка. – Инна, ты уверена?

– Уверена, – вздохнула я. – Думаю, мне есть что ему сказать.

Маринка расцвела на глазах и тут же схватила меня под руку.

– Конечно, пошли! Что за сапожки на тебе? Такие хорошенькие, но, похоже, жутко скользкие!

– Мама заставила нацепить в честь праздника, это ее, – проворчала я.

Маринка, прижимаясь ко мне, счастливо рассмеялась. Время от времени нас опережали спешащие домой школьники с большими яркими ранцами. А мы медленно брели по аллее. Столько всего нам нужно было друг другу сказать…

* * *

В приемном покое дежурная медсестра заставила нас накинуть на плечи белые халаты.

– Как считаешь, Антону при виде меня не станет хуже? – озабоченно спросила я, натягивая на ноги бахилы.

– Инна, у Антона перелом ключицы и легкое сотрясение, – укоризненно ответила Маринка. – Это, конечно, не есть хорошо. Но ты говоришь так, будто он только что спустя двадцать лет вышел из комы…

– Тоже верно, – согласилась я. Меня охватило жуткое волнение. От предстоящей встречи с Кораблевым даже немного мутило.

Мы поднялись на четвертый этаж.

– Вон та палата, предпоследняя, – указала пальцем Маринка. В это время оттуда вышла хрупкая блондинка. Сестра Кораблева. Она медленно шла по коридору навстречу нам, уткнувшись в смартфон, и я смогла разглядеть ее получше. На выставке мне было как-то не до этого. Сестра действительно была похожа на Антона. Такие же темно-карие глаза, волнистые белокурые волосы. Красивая. Теперь все вставало на свои места. Семейный ужин четы Кораблевых, и пакеты с продуктами и вином… А интересно, сестра осталась учиться в прежней школе?

– Привет, Вика! – поприветствовала блондинку Марина.

Вика оторвалась от смартфона и, увидев Маринку, просияла.

– Привет, Мариш! – Однако, заприметив меня, нахмурилась. Неужели сестра Антона в курсе, кто виновен во всех его бедах? Я готова была сквозь землю провалиться, так мне было стыдно.

Марина обменялась с Викой парой незначительных фраз, тепло попрощалась, и мы, наконец, зашли в палату. Просторное светлое помещение, две кровати, цветочный горшок на окне, на стене выключенный плазменный телевизор. «Папочка мог бы и отдельную VIP-палату сыночку взять», – сварливо подумала я. Но, заметив, как Маринка по-хозяйски уселась на соседнюю кровать, поняла, что это и есть самая лучшая палата в больнице. Пустующее спальное место предназначалось для родственников.

Антон лежал на кровати у окна. Перевязанная рука в гипсе, худощавое бледное лицо. Мне стало жарко, сердце екнуло.

– Ого, – хрипло отозвался Кораблев. – Какие люди.

– Привет, – криво улыбнулась я, еще не зная, как себя вести с одноклассником.

– Ты зачем ее притащила, Марин? – сердито спросил Антон.

– Никто ее не тащил! – вступилась за меня Маринка. – Она сама пришла, добровольно. Инне есть что тебе сказать.

В чем-то Антон был прав. Учитывая, что по гололеду в маминых сапогах Маринка в прямом смысле доставила меня на себе до здания больницы… Тащила, то есть.

– Марин, а можно мы наедине с Антоном поговорим? – тихо попросила я.

– Конечно-конечно! – Подруга вскочила с кровати. – Удаляюсь.

Марина неслышно выбежала за дверь. Настала томительная тишина. Антон хмуро пялился в окно. Я топталась на месте, чувствуя себя еще более глупо в этом больничном белом халате.

– Ну, что? Ради Маринки будем держать нейтралитет? – вяло предложила я. О том, как буду извиняться, даже страшно было представить.

– За что ты так ненавидишь меня, Инна? – вдруг спросил Антон, не отрывая взгляд от окна.