Френдзона для бэдбоя

Молодая семья живёт в просторной квартире с огромными панорамными окнами и шикарным ремонтом. Катя отправляет парней в гостиную, а сами идём секретничать на кухню. Будущая мама много спрашивает про Ксению и настоятельно приглашает нас с малышкой в гости.

О себе она рассказывает с неохотой. Ненавистная падчерица, влюблённая в своего женатого сводного брата… Да уж. Тяжело ей с Ингой и её первой невесткой пришлось. Но, говорит, оно того стоило. Глядя в сияющие счастьем глаза, охотно верю.

С братом у Макса своеобразные отношения. Он Рому постоянно задирает, иногда довольно жёстко, а Рома лениво ставит его на место, но чаще подзуживает, приговаривая: «Сразу видно, кто у нас в семье младшенький. Что с тебя взять?».

Впрочем, это смотрится даже забавно. Мальчики и после двадцати такие мальчики.

Домой возвращаемся под вечер.

— Зайдёшь? — предлагаю, сжимая в руке фотографию из детского альбома Романа. На снимке Макс совсем кроха. Наглядное доказательство, что Ксюша папина копия.

— В другой раз, — качает он головой с плутоватой улыбкой. — Мне нужно кое о чём поговорить с Амилем. Сегодня устроим у меня небольшой мальчишник.

Макс склоняет лицо, проводит кончиком носа вдоль моего лба и мир вокруг начинает расплываться.

— Надеюсь, мне к вам опять с битой идти не придётся? — шепчу, цепляясь пальцами за его куртку, чтобы устоять на ногах. Глаза закрываются от удовольствия ощущать его так близко.

— Не знаю, не знаю… — шепчет мне в губы многообещающе.

И я от нежности поцелуя тоже уже не знаю, что спрашивала, не чувствую ног, не помню, как меня зовут.

В унисон

Всё это очень-очень странно…

Поднимаюсь по ступенькам, преследуемая ощущением какого-то вселенского заговора. Нет, день прошёл спокойно. Даже слишком. Все как вымерли!

Обедала я в гордом одиночестве. Герман с Максом не то что в кафетерии — в офисе весь день не показывались! Правда, последний прислал сообщение, что у него после мальчишника жуткое похмелье, поэтому на работе появится, только если его внесут туда вперёд ногами.

У Лины, куда я пришла забрать дочь, дверь мне никто не открыл. На мой звонок она ответила не сразу и таким голосом, будто как минимум бежала от гепарда. Подруга сбито сообщила, что дети ушли гулять с Амилем, добавила, что ей неудобно говорить и отключилась.

Тут как бы ладно. Брат вообще не пьёт, Мартышев вполне мог отдуваться за двоих, а Лина наверняка занята устройством личной жизни. Заодно понятно, куда подевался Герман и почему мне впервые за годы дружбы никто не открыл. Самой неохота обламывать людям брачные игры. Но всё равно червь недоверия грызёт во мне метровые тоннели.

Замешкавшись у двери своей квартиры, буквально в последнюю секунду разворачиваюсь и стучусь к соседу.

— Привет, Макс.

Мне вдруг становится неловко за дурацкие нотки безмерного восхищения в собственном голосе. Даже в свободной футболке с истёртым изображением горящего мотоцикла и старых джинсах, покрытых разводами светлой пыли, он выглядит сногсшибательно.

— Ты уже вернулась?

Вопрос дочитываю по губам, настолько он звучит напряжённо.

Неожиданно. Как пригоршню снега в лицо кинул.

— У людей такое бывает.

— Что бывает? — Хмурится непонимающе.

— Ну-у… как правильней сказать? Такое словосочетание… Его, конечно, с похмелья редко используют… как же там, — Щёлкаю пальцами, делая вид, что задумалась. — А! Конец рабочего дня, вот!

Макс упирается плечом в косяк, растерянно почёсывает голову, очевидно, пытаясь наскрести там ответ.

К слову, о похмелье. Мы стоим на расстоянии выдоха и что-то я характерного запаха от него не чувствую. Кефиром они там упивались, что ли?

— Прости, не сообразил. Дома время бежит так быстро… — Он отвлекается на глухой стук из глубины квартиры. Ну ничего ж себе. Я, кажется, не вовремя. — Попозже зайду к тебе, хорошо?

Усмехаюсь. Кажется, чтоб его… Да тут открытым текстом!

— Не нужно. Я просто хотела убедиться, что у тебя всё в порядке.

Уголок его рта трогает улыбка.

— И что, по-твоему, со мной должно случиться?

— Сам сокрушался, что практически при смерти.

— А, ты про это… — очевидно, не сразу припоминает собственную отмазку. — Уже полегчало, как видишь.

— Ладно, — заговариваю после небольшой заминки, с неохотой признавая, что я не ко двору сейчас со своей заботой. Чем бы Макс весь день ни занимался, со мной этим делиться он явно не настроен. Меня уже порядком достали перепады его настроения. То жар, то холод. Свихнуться можно. — Я пойду. Извини, если побеспокоила. — Кидаю равнодушно, отворачиваясь.

Нет бы спросить, что между нами происходит, снова подкармливаю неуёмную гордость. Знаю, что желание глупое, не делается это вот так — сгоряча, но единственное, чего хочу: поменять замок от своей двери и, по возможности, от сердца.

Ну не идиотка ли?

«Идиотка, Марьям. Причём с большой буквы» — подтверждает внутренний голос.

— Мари, — окликает меня Макс. Оборачиваюсь, мрачно разглядывая его самодовольную улыбку. — Что, сильно за меня переживала?

— Я… — запинаюсь, не в силах заставить себя признаться. — Я тороплюсь. Ужин сам себя не приготовит, — выдаю сквозь зубы.

— Отлично выглядишь.