Френдзона

Ее теплый язык прокладывает тропинку по чувствительному внутреннему краю моей губы, как раз за секунду до того, как кончик указательного пальца левой руки проскальзывает под мою футболку и крадется вдоль края моих джинс. Это ее движение действует на меня так же, как если бы она стала поглаживать мои яйца. Мое дыхание замирает, а внутренности сжимаются. Мне требуется хорошенько собраться, чтобы не выпячивать вперед свои бедра, умоляя ее опустить свою шаловливую ручку чуть ниже.

Если мы начнем зажиматься с ней, то я не захочу останавливаться. А то, что я жажду с ней сделать, требует некого пространства и конфиденциальности.

Я делаю еще одни глубокий вдох холодного воздуха, а потом осторожно беру Айви за запястья и вытягиваю ее руки перед нами так, что не могу их видеть. Мак глупо улыбается мне и наклоняется вперед так, что ее подбородок касается моих ребер. Ее голова движется вместе с моей вздымающейся и опадающей грудью. Ее движения и близость к моему крайне заинтересованному члену ослабляют мою решимость.

Она рассыпается на кусочки, когда взгляд Айви становится сонным, ее веки опускаются, а руки падают на мои бедра, но она все еще пытается смотреть на меня снизу вверх. Боже, как же она прекрасна, такая румяная со спутанными шелковистыми волосами, мягкими и приоткрытыми губами. Мой член пульсирует в знак протеста. Он хочет оказаться в ней. Мои губы жаждут вновь прижаться к ее.

- У меня холодные руки, - говорит Айви.

Я накрываю ее ладони своими, и они настолько больше ее собственных, что практически полностью скрывают ее кулачки.

- Давай отвезем тебя домой, сладкая, - мой голос кажется хриплым и крайне низким.

- Ладно. Но я устала, - говорит она. - Отнеси меня.

И в этот момент я готов отнести Мак хоть в другой штат, лишь бы в конце пути можно было ее трахнуть. Не говоря ни слова я поднимаю ее на руки.

Айви счастливо взвизгивает, и ее длинные ноги болтаются в воздухе, а руки цепляются за мою шею.

- Легко, - выдавливаю я, пока несу ее к грузовику.

Мы на половине пути, когда я замечаю его. Я замираю, и все мое тело натягивается как струна. Мои колени дергаются, рефлекторно реагируя на страх, холод и напряжение, что возникает во всем теле. За всем этим следует ярость. Злость, что я испугался лишь от его вида. В знак протеста Айви взвизгивает, и я осознаю, что слишком сильно сжимаю ее.

Айви. Гребаный. Ад. Мой страх возвращается. Я не хочу, чтобы она оказалась рядом с Джонасом.

Я осторожно опускаю ее на ноги. И она становится рядом со мной, будто бы знает, что я нуждаюсь в ее поддержке. Я не двигаюсь и все еще держусь за ее талию.

Джонас стоит, прислонившись к моему грузовику, его руки засунуты в карманы, а ноги скрещены в лодыжках. Не понимаю, как эта расслабленная поза в его исполнении выглядит столь угрожающей. Возможно, это потому, что я знаю, он без зазрения совести может повредить мой грузовик, если посчитает, что это меня расстроит. Ублюдок.

Он огромен, за четыре года без спорта он не стал еще крупнее. Но его руки по-прежнему созданы для зверствования. И опять же, каждый дюйм тела Джонаса был спроектирован и выточен для агрессии. Мой желудок падает вниз, как только наши взгляды встречаются. Прошло четыре года с тех пор, как я в последний раз видел брата и все еще меня подташнивает от одного взгляда на него.

- Наконец-то ты явился, - говорит он вместо приветствия. - Мне охуенно осточертело охотиться за тобой, Грейви (gravy - сперма, легкая нажива, сок, выделяющийся при жарке мяса).

Мудак.

- Я не знал, что у нас назначено свидание.

Он усмехается в ответ на слово "свидание", пока взглядом исследует Айви с головы до ног. Моя хватка на ее талии становится крепче. Она не говорит ни слова, но явно быстро трезвеет. Напрягается и настороженно смотрит на моего брата, ее пальцы скользят по моей спине и затем цепляются за петли моих джинсов. Я хочу, чтобы она ушла отсюда так же сильно, как сделать следующий вдох, но ее непринужденное поведение, будто бы заземляет меня, даря ощущение, которое я не испытывал годами, а может и вообще никогда.

- Я не стану обсуждать все это дерьмо перед твоей дыркой для разового траха, - говорит Джонас.

Мое дыхание учащается. Но я не двигаюсь с места. Я отлично скрываю свою реакцию перед Джонасом.

- Айви никуда не пойдет. Так что предполагаю, сегодня твое дерьмо останется при тебе.

Джонас улыбается. Когда-то я видел эту улыбку часто. Прямо перед тем, как он наносил удар. И пока во мне кричит страх, веля потупить взгляд или поскорее свалить отсюда, я кое-что понимаю. Я больше не тот маленький мальчик.

- А на свободе ты стал болтливым, - говорит он, хмурясь. Когда я не отвечаю брат продолжает: - Ты не отвечал на мои сообщения.

Я не утруждаюсь сообщить ему, что заблокировал его номер. Если бы он не выглядел как брутальная версия нашего отца, я бы подумал, что Джонас был усыновлен, потому что он явно не унаследовал интеллект ни одного из наших родителей.