Френдзона

- Мне жаль, что я спровоцировала твоего брата и вынудила с ним драться.

Брови Грея поднимаются от удивления, а затем хмурятся.

- Никогда не сожалей, что была самой собой. Я всегда буду защищать тебя, Айви, я буду следить в оба, - он снова смотрит на свою руку. - Я хотел выбить из него все дерьмо лишь за разговор с тобой. Это... тревожит меня. Я не хочу быть похожим на них.

- На них? - спрашиваю я.

- У меня три брата. Джонас - старший. На двенадцать лет старше меня. Есть еще Лейф, он на десять лет старше, а Аксель - на три. Я младший. Аксель нормальный парень, но мы не близки с ним. Джонас и Лейф - полные мудаки.

Он бросает на меня хмурый взгляд, его брови сходятся на переносице.

- Ты и правда ни разу ни гуглила меня? - в его тоне не слышится обвинение, лишь немного удивления.

- Нет, - признаюсь я тихо. - По правде? Я хотела, чтобы наша дружба была лишь по тому, что ты Грей, а я Айви. А не из-за того, что о тебе думает весь остальной мир.

Какое-то время он просто смотрит на меня, и его выражение не говорит мне ничего. А затем свободной рукой Грей тянется и проводит кончиками пальцев вдоль моей щеки.

- То же могу сказать и о себе, Айви Мак, - он убирает руку, а его голос становится резче. – Что ж, предполагаю, ты не узнала Джонаса?

- А должна была?

Он смеется, но невесело.

- Думаю нет. Хотя он, вероятно, слетел бы с катушек, услышав это, - Грей пожимает плечами. - Джонас Грейсон - лайнмен-суперзвезда, двукратный победитель Супер Кубка...

- Святое дерьмо, - перебиваю я его, когда понимание накатывает на меня волной. - Джонас и Лейф Грейсоны. Лейф - защитник. А Джонас... - я пытаюсь вспомнить все, что знаю о них, и меня пронизывает ужас. - Четыре года назад его жена подала на него в суд за то, что он ее избивал. Это было шумное дело.

- Ага, - отвращение искажает лицо Грея. - Очевидно, он избивал ее в течение нескольких лет, и она наконец-то пресытилась этим. Он отыскал юриста-слизняка и увернулся от наказания.

Мой желудок сводит. Джонас избивал женщину. А я драконнила его. Если бы Грей не вступился за меня... Дрожь пробирает мое тело.

- К сожалению для него, - говорит Грей, - его контракт как раз заканчивался, и команда отказалась его продлять. Никто не хотел иметь с ним дела. Не помогло и то, что в течение последних двух сезонов брат играл откровенно дерьмово.

- Это положило его конец, - бормочу я.

- А Лейфа, - добавляет Грей, его отвращение нарастает, - просто отстранили за вождение в пьяном виде. Однако могу сказать из своего личного опыта, что грешил он не только этим.

- Так твой отец - Джим Грейсон, - один из лучших и самых любимых тренеров за все время существования NFL. - Я идиотка. Ты - часть футбольной династии. Как я раньше не замечала этой связи?

Грей пожимает плечами.

- Ты не искала обо мне информации. А я не разговариваю об этом ни с кем. Ребята в моей команде знают, что мне не нравится об этом говорить. Однако спортивные комментаторы любят упоминать мою семью во время каждой игры, в которой я принимаю участие, - он потирает кулаком по своему бедру. - Мой папа... Он верит в физическую силу. Сколько себя помню, он выгонял меня во двор для тренировки, чтобы мои братья, так сказать, "укрепили меня". Не было никаких запретных приемов.

Мне не нравится как это звучит. Совсем.

- Но твои братья на десять лет тебя старше. Они могли бы и тебя убить.

Грей говорит медленно, словно выдавливая каждое слово.

- Бесконечные тренировки. Жесткие стычки. Все было приемлемо. Они наслаждались этим. Аксель не так сильно, так как он все-таки тоже был младшим. Но что он мог поделать?

Я продолжаю молчать, позволяя ему закончить рассказ.

- Не думаю, что папа реально знал обо всем. Особенно о том, что Джонасу и Лейфу нравилось бить меня вне поля. Хотя, может он и знал, - Грей качает головой. - Кто на хрен знает? Когда я пожаловался ему, то он отчитал меня. Сказав: "Футбол не для нытиков и слабаков. Так что затяни потуже ремешок, молокосос. И возвращайся к работе." Вот так.

- Тогда как ты вообще смог полюбить игру? - шепчу я.

Его рука сжимает мою.

- Не знаю. Но я люблю футбол. Потому что когда нахожусь на поле, выкладываясь на полную, я забываю о них. Это моя игра, и я владею ей. Я не знаю... Это контроль в жизни, полной хаоса. Та же история с математикой. Есть правила, границы, числа. Все работает в системе. Победы завоевываются за счет точности. Это доставляет мне радость. Думаешь, это странно?

Он смотрит на меня, его глаза полны беспокойства.

- Нет. Я понимаю. Я так же сильно стараюсь держаться подальше от спорта, как и Фи. Это результат отразившегося на нас поведения отца. Разрушившего его брак с мамой. Но я люблю это.

Он кивает, однако отпускает мою руку, хватаясь за руль.

- Я ненавижу братьев. Всегда ненавидел. И отца тоже ненавижу за то, что позволял им делать это со мной, намеренно или просто игнорируя происходящее.

- А твоя мать? - мне не следует об этом спрашивать, но я не могу сдержаться. - Она знала?

Его лицо белеет, как и костяшки пальцев.