Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь XX века

— Ты что разболелась, лапушка? Так не годится. Скоро мы разбогатеем, переедем на солнышко. Вот! — Он развернул журнал. — Громадная статья о моем новом шефе — Томми Дорси. Слушай. Ма, иди сюда и сядь. «Среди ведущих «белых» музыкантов свинговой эры оркестр Т. Дорси занимает особое, исключительно важное положение. Оставаясь прежде всего представителем танцевально-развлекательной популярной музыки, он тем не менее, делает все возможное для сближения этой сферы с джазом. Ему удалось привести к общему знаменателю совокупность наиболее значимых стилевых идей джаза и обогатить ими американскую популярную музыку. И таким образом, сделать их доступными для широкой массовой аудитории!»

— Ничего не поняла, — нахмурилась Долли. — Скажи толком: его хвалят или ругают?

— Дорси — гений! И мне чертовски повезло работать с ним. Это понятно?

— Понятно, что из-за каких-то там «стилевых идей» ты вовсе перестанешь приходить домой. — Долли укрыла Нэнси поверх одеяла пледом. — Бедная девочка, извелась совсем.

— Просто я всегда волнуюсь, когда Фрэнки нет дома. — Нэнси держала, не отпуская, его руку. — Дурочка, да?

— Самая умная дурочка на свете! — Фрэнк покрыл поцелуями горящие щеки Нэнси. — Красавица, умница моя…

Чертыхнувшись про себя, Долли вышла из комнаты. Надо было все же треснуть по затылку этого блудного кота!

Вскоре Нэнси родила премиленькую дочку. Принимала внучку сама Долли. Она плакала и приговаривала: «Дожила-таки, старая кляча!»

Девчушка получила имя матери — Нэнси, так захотел Фрэнк. Он души не чаял в малышке. Но… но разве у него было время на возню с ребенком? Наконец-то он прорвался к настоящей музыке!

Если Джеймс открыл Синатре путь к славе, то Дорси привел его к ней. Однажды, наблюдая за тем, как Дорси играет на тромбоне, Фрэнк с изумлением обнаружил, что тот не вдыхает воздух полной грудью, а лишь приоткрывает уголок рта. Фрэнк решил попробовать делать также, пользуясь голосом, как музыкальным инструментом. Он понимал, что с его легкими далеко не уйти, и с бешеным упорством развивал их, часами плавая в бассейне, задерживая дыхание: туда — сюда, вдох — выдох. Судьба вознаградила его за усилия: со временем голос приобрел выразительное звучание. Критики уверяли, что «вокальный стиль Синатры родился из подражания манере игры на тромбоне Томми Дорси — мягкой, лиричной и очень плавной, с музыкальными фразами, переходящими одна в другую почти без перерывов. Синатра применил этот прием к своему вокалу, и именно тогда возник его неподражаемый, вкрадчивый стиль, который захватывал сердца аудитории, особенно женской, сразу и навсегда».

Теперь имя Синатры стояло в афишах в первой строке и набрано было жирнее других. Да он и впрямь стал гвоздем программы. С новым оркестром Фрэнк записал свои первые свинг-хиты: Night and Day («Ночь и день»), This love of Mine («Моя любовь»), Iʼll Never Smile Again («Я не буду больше улыбаться») — самую забойную композицию, в будущем ставшую участником Зала славы Грэмми. И еще целую обойму песен, мгновенно получивших необыкновенную популярность. Шестнадцать из них в течение двух последующих лет побывали в первой десятке хит-парадов.

«Судьбу прошу, сжимая кулаки: не пожалей для дерзкого награды»

Он стоял у окна своей комнаты, сверля взглядом чертову громаду Манхэттена на той стороне Гудзона. Мальчишеская фигура, тонкая шея, острый кадык. На дне голубых глаз, умеющих обволакивать лаской, — колючки упрямой злости. Ему двадцать шесть — почти старик. Он рвался, толкался, напрягал жилы, из кожи лез вон, а все еще — мелкая сошка, поющий итальяшка, каких много.

Да, он кое-чего достиг! Записи с оркестром Томми Дорси, выступления в радиошоу… Хиты, много хитов! Все это бесило еще больше. Теперь, когда он понял, чего стоит на самом деле, довольствоваться малым просто не мог! Разве о такой известности он мечтал? Спроси на улице, кто знает фамилию Синатра — разве что перезрелые матроны и прыщавые девицы. Синатра не в первой десятке. Он не из тех, кого шоферы возят на лимузинах к концертным залам, чей каждый шаг описывают газетчики, не скупясь на определения «суперстар», «голос номер один», «самый популярный певец Америки». Ничего страшного, скажете? Ха! Да иначе ему незачем жить. Черт! Вот так и продают душу дьяволу. Только бы вырваться из этой жалкой дыры!.. Фрэнк поддел носком ботинка и отфутболил на шкаф вышитую подушку, которую помнил с детства. Букет пышных роз на вишневом атласе. Розы выгорели, атлас расползся, выпустив на обозрение свалявшуюся пожелтевшую вату. Двадцать шесть лет в этой дыре, впереди еще столько же. Доживать свой век среди жалкого хлама!

В таком настроении, накатывавшем все чаще, он был невыносим. Только подвернись кто под руку — накричит, обидит. А то и сбежит из дома дня на три. Нэнси кормила малышку на кухне, Долли тихо орудовала у плиты. Она уже не призывала на помощь мужа. Даром что сицилиец — тряпка! А Фрэнки совсем разбушевался, того и гляди, мебель крушить начнет.

Скрипнула дверь, в комнату заглянул отец.