Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему»

– По-моему, они не знали, кого по-по-хищают, – вымучил Фосс. – Думаю, они выбрали Фрэнки случайно. На его месте мог быть я.

– Ладно, иди пока, – сказал Фрэнк. Фосс его явно не убедил.

Следующие шестнадцать часов прошли в ожидании телефонного звонка от похитителей. Сам Фрэнк, разумеется, в это время звонил Нэнси-старшей и Тине, чтобы удостовериться: с ними всё в порядке. Он беспокоился и за Нэнси-младшую. Она была в Новом Орлеане со своим мужем, эстрадным певцом Томми Сэндзом, который выступал в отеле «Рузвельт». Нэнси хотела немедленно ехать к матери и сестре, но спецслужбы решили, ей будет безопаснее оставаться в Новом Орлеане под охраной. Опасались, что у преступников разработан план по захвату сразу всех детей Фрэнка Синатры.

– Не волнуйся, Цыпленок, мы спасем Фрэнки, – сказал Синатра дочери. Цыпленком ее называли в детстве.

Однако Нэнси не могла не волноваться. Причем не только за брата, но и за отца. Между ними были особые отношения, Нэнси всегда угадывала, что у отца на сердце. Вот и сейчас она угадала истинные масштабы его тревоги. Конечно, Нэнси послушалась отца и агентов ФБР – осталась в Новом Орлеане.

Фрэнк держал в курсе событий и своих пожилых родителей. Оба места себе не находили, ждали звонков сына. Матери Фрэнк сказал, что случилось недоразумение. Лишь отцу он назвал слово «похищение». Марти заверил Фрэнка: всё уладится.

– Надеюсь, так и будет, папа, – ответил Фрэнк. – Я молюсь об этом.

Долли, конечно, очень скоро узнала обо всём из теленовостей: ее обожаемый внук похищен.

– Марти и Долли души не чаяли в моем брате, – свидетельствует Нэнси Синатра. – Фрэнки ходил у них в любимчиках. Они мысли не допускали, что он может быть не прав. Что Фрэнки ни сделает – всё прекрасно и замечательно. В нем видели наследника, носителя традиций, продолжателя рода. Бабушка называла Фрэнки не иначе как «мой мальчик» и клялась завещать ему всё, что имела. Когда Фрэнки похитили, бабушка не выпускала из рук четок – молилась о нем каждую минуту.

Поговорив с родителями, Синатра прирос к телефону. Остаток ночи он провел без сна, выкурил немыслимое количество сигарет. Он без конца говорил с агентами ФБР о своей жизни и карьере. О чем угодно, лишь бы отвлечь разум от похищения.

– Почему они не звонят? – то и дело спрашивал Фрэнк. – Почему не звонят? Что нам делать? Что нам делать?

Правда, позвонил Бобби Кеннеди. Они с Фрэнком поговорили минут пять. Бобби обещал возглавить расследование ФБР.

– Мы уже напали на след, – сказал он Фрэнку (Нэнси-младшая утверждает, что именно это сообщил ей отец). – Я задействовал двести сорок восемь человек. А сегодня подключу дополнительные резервы.

Сразу после Бобби позвонил Сэм Джанкана, спросил, чем может помочь.

– Ничего не нужно делать, – ответил Фрэнк. – Пожалуйста, Сэм, ничего не предпринимай. ФБР само разберется.

Поговорив с Джанканой, Фрэнк обратился к Дину Элсону, агенту ФБР:

– Боже. Я дышать не могу. Я сейчас концы отдам.

– Соберитесь, мистер Синатра, – посоветовал агент. – Мы вернем вашего сына. Обещаю.

– Это же надо – похитить моего сына? Да как они могли? – всё повторял Фрэнк. – Эти выродки, должно быть, рехнулись!

На волосок от… спасения?

У Барри Кинана между тем возникли проблемы. По всему штату был объявлен план-перехват, дороги кишели патрулями. Досматривалась каждая машина, въезжавшая на территорию штата или покидавшая ее.

– Не прошло и часа с тех пор, как мы выехали из города, – рассказывал Барри Кинан, – а вся трасса 395 была оцеплена. Футах в пятистах перед нами, под холмом, маячил полицейский пост.

Кинан съехал на обочину, вышел из машины и сделал вид, что снимает с колес цепи противоскольжения. А сам тем временем усиленно думал, как же он будет выкручиваться. К ним уже приближался полицейский автомобиль. Кинан велел Эмслеру скрыться, сообразив, что особое внимание полиции направлено на машины с тремя, а не с двумя молодыми людьми. Эмслер рванул сквозь снегопад, не разглядел столб, врубился в него лбом и упал без чувств.

Полицейский направил на Кинана револьвер и поинтересовался, куда это ему приспичило ехать в этакую пору. Затем полицейский посветил фонариком в лицо Фрэнки – но не узнал его! Синатра был под действием алкоголя и снотворного, однако сознание его не покидало. А повязку с его глаз и скотч с запястий Кинан успел снять. Полицейский пошел обратно к своей машине. Тот факт, что он не узнал Фрэнки, остается одной из главных загадок дела о похищении.

Кинан, сняв цепи противоскольжения, сбегал за Эмслером, который успел очухаться. Дальше Эмслеру предстояло ехать в багажнике. Загоняя приятеля в багажник, Кинан руководствовался предыдущим соображением – машины с двумя путешественниками досматривают менее тщательно. Он снова сел за руль, надеясь, что на ближайшем посту его не остановят. Но нет – полицейский уже размахивал жезлом.

Кинан опустил окно возле водительского места. Тотчас в лицо ему уперлось револьверное дуло.

– Нас уже досматривали, – возмутился Кинан.

– Ничего, потерпишь, – возразил полицейский.